Рассказы о капитане Бурунце

— Бить человека не имеешь права! — сердито сказал Бурунц. — Вот если он принесет жалобу, мы тебя за хулиганство на десять суток…

Норайр искоса взглянул на него — не шутит ли?

И сразу понял-человек рассержен всерьез.

Хорен отрицательно помахал рукой. Жалобу он приносить не намерен. Ни к чему это.

— То-то! — презрительно фыркнул Норайр.

— Теперь помолчи! — приказал Бурунц. — Ты, парень, иди сюда, — подозвал он Хорена. — Хорошенько слушай. Кто украл шелк и каким способом он украден — это мы знаем. Где хранится награбленное и кто главные лица в преступлении-это нам еще неизвестно. Так вот, если хочешь, то можешь нам помочь.

— Почему я должен вам помогать? — невнятно пробормотал Хорен.

Норайр крикнул:

— Он от всего отказывается! Я доказывал, убеждал сначала по-хорошему. Что вы с ним нянчитесь?

— Не тебе бы это говорить, — негромко обронил Бурунц.

Он поднялся и несколько раз прошелся по маленькой комнатке.

— Все хочу понять, — мирно и с грустью произнес он, — за что тебя, Хорен, любит хорошая девушка… Значит, видит в тебе что-то такое, от других скрытое… Есть в тебе хоть что-нибудь или уже ничего не осталось?

Норайр опять вмешался:

— Вы и без него все знаете! Квартира номер три и тому подобное. На кой вам нужны его показания?

Бурунц медленно раскачивался, переступая с ноги на ногу.

— Чистосердечные показания больше нужны ему самому, чем мне. — Посмотрел на часы: — Ладно, парень… Кажется, твое время истекло!

Хорен уже с полминуты шевелил губами, а все не решался заговорить.

— Я не хотел… Не хотел, товарищ Бурунц! — выдавил он с воплем и забился головой о стену. — Меня Товмас… Я проиграл Товмасу пять тысяч!

— Отойди от стены, — хладнокровно приказал Бурунц. — Значит, тебя втянул Товмас?

— Да… Он сказал, что мы хорошо заработаем и никто не узнает…

— Полная, значит, безопасность… Для чего вы приехали в Ереван?

— Товмас сказал — будем сами продавать шелк…

Парень немного подтянулся и только время от времени судорожно всхлипывал.

— Но Товмас сегодня уезжает, — добавил он.

— А продано всего десять или двадцать метров, — подсчитал начальник райотдела. — И он уезжает? А как же остальное?

— Не знаю. Мне не все говорят.

— Почему сегодня к инженеру Алояну шелк понес ты, а не слепой?

— Они прислали мальчишку с запиской, чтобы я пошел. Почему? — Хорен помедлил. — Этот Зуб не любит, чтоб к нему на квартиру ходил слепой. Говорит, что слепой и так на примете у милиции…

— Пожалуй, что и верно. — Бурунц затянулся самокруткой. — А кто такой Зуб?

Хорен долго молчал.

— Я не знаю, — признался он виновато. — Честное слово, не знаю, товарищ Бурунц… Ни имени, ни фамилии… Видел его только один раз.

— Два раза, — уточнил Бурунц, — два. Сначала он приезжал к вам ночью на грузовике, чтобы забрать шелк…

— Да-да, верно! — Хорен торопливо кивнул. — Но нет, ведь тогда мы его не видели. Он только постучал в стенку, и мы стали подавать в окошко рулоны…

— А сегодня утром ты был у него дома?

— Нет, вчера вечером. На двери звонок — если к Зубу, то нужно нажать кнопку два раза… — Хорен приложил руки к груди. — Видите, я ничего от вас не скрываю» товарищ начальник!

Норайр презрительно сплюнул:

— Уже, гадюка, награду просит…

— Шелк хранится у Зуба? — поинтересовался Бурунц.

— Да. Там есть такой диван. Надо поднять сиденье. Я не знаю, много там или нет, но только он достал отрез оттуда.

— Так… Значит, Зуб дал тебе шелк… И что сказал?

— Ничего. То есть он сказал…

— Что именно?

— «Убью».

— Одно только это слово? А за что? Почему такая угроза?

— Не знаю. Это — на испуг. Подержал за рубашку на груди и объявляет: «Убью». Видать, я ему не понравился, товарищ Бурунц…

И снова Норайр не выдержал — хлопнул ладонью по столу:

— Это он себе тоже в заслугу ставит!

— Больше тебе Зуб ничего не говорил?

— Нет. Еще дал паспорт, который он брал у Товмаса…

— Для чего брал? Почему у него оказался чужой паспорт?

Хорен жалобно скривился:

— Клянусь, ничего не знаю, товарищ начальник!

— И ты должен вернуть этот паспорт Товмасу?

— Да… Они ждут меня на бульваре…

Бурунц задумался.

— Ладно, — объявил он наконец, — иди и отдай паспорт.

На этот раз Хорен испугался еще больше.

— Я? — ткнул себя пальцем в грудь. — Вы хотите, чтоб я пошел?

Бурунц кивнул.

— Отдать Товмасу?

— Его паспорт — ему и отдай.

Норайр не мог этого стерпеть:

— Эх, напрасно вы его отпускаете!

Хорен окрысился:

— Товарищ начальник уже объяснил, что не тебе бы говорить! — Он заглянул в глаза Бурунцу. — Вот так просто могу уйти?

— Можешь.

— Шелк оставить?

— Зачем же? Возьми с собой. Скажешь, что Розочка не покупает.

Хорен боязливо поднял авоську:

— А что мне потом будет за мое преступление, товарищ начальник?

— Конечно, под суд пойдешь. — Бурунц осторожно выбирал слова. — Ты это заслужил. На оправдание рассчитывать не приходится — дадут тебе срок. Но если ты рассказал все чистосердечно, а сейчас, когда уйдешь, воздержишься от подлости, то суду будет известно, что ты оказал помощь в разоблачении шайки. Теперь дальше… — Бурунц тронул его за плечо. — Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, то одна девица будет тебя ждать…