Рассказы о книгах

Тысяча девятьсот двадцатый год. Разбитые вдребезги героической Красной Армией полчища генерала Деникина окопались в Крыму. На полуострове, под руководством недоброй памяти барона Врангеля, начал организовываться так называемый «Третий поход Антанты» против молодой Республики Советов.

Главные силы Красной Армии в это время были брошены на борьбу с панской Польшей, и банды Врангеля сначала добились некоторых успехов.

Центральный Комитет Партии и Советское правительство решили покончить с Врангелем до зимы.

27-го сентября 1920 года был создан Южный фронт под командованием М.В.Фрунзе.

О полном разгроме врангелевских полчищ, о легендарном взятии Перекопа сложено немало рассказов и песен. Владимир Ильич оценивал победу над Врангелем, как одну из самых блестящих побед Красной Армии.

Ни щедрая помощь Антанты, ни созданные французскими инженерами неприступные укрепления Перекопского вала и Чонгара не помогли барону Врангелю. Шестнадцатого ноября 1920 года последние остатки белогвардейщины были сброшены Красной Армией в Черное море.

Как всегда, победоносным успехам своей Армии помогала вся Советская страна, напрягшаяся, как один человек, в героическом усилии: рабочие ковали оружие, крестьяне везли хлеб, женщины, наравне с мужчинами, несли все тяготы войны.

Не отставали от других писатели, художники, артисты, в частности и артисты эстрады, представители наиболее доходчивого и мобильного искусства.

Коммунистическая партия придавала огромное значение агитационной работе на фронте. Броские плакаты художников, злободневные песни, хлесткие частушки, веселые рассказы считались немаловажным оружием.

Незадолго до общего наступления я приехал с эстрадной бригадой в политотдел одной из дивизий. В Красной Армии артистов очень берегли и особенно близко к фронту не пускали. Однако работы оказалось по горло: пять-шесть выступлений в день были отнюдь не в диковинку.

В первый же день приезда обвешанный револьверами комиссар дивизии поинтересовался:

— Как, насчет «барона» что-нибудь ядовитенькое имеется?

— Да вот, товарищ комиссар, частушки приготовили — послушайте:

Врангель наш куда-то вылез, Вот

не ждали молодца: Тятя,

тятя — наши сети Притащили

мертвеца!

и так далее.

Комиссар выслушал частушки и глубокомысленно заметил:

— Ничего, в общем... Конечно, не Пушкин...

— Как не Пушкин? — возразили мы.— На пятьдесят-то процентов, во всяком случае, Пушкин! Так и писали: две строчки мы, а две строчки Пушкин...

Комиссар рассмеялся и сказал:

— Ну, раз наполовину — Пушкин,— давайте. Оно, может быть, целого-то Пушкина белый гад и не заслуживает. Любопытно вот, чем Демьян Бедный порадует? Говорят тоже приехал...

И Демьян не заставил себя дожидаться. Популярность у него в то время была огромна. Почти ежедневно на страницах «Правды» печатались его хлесткие, злободневные, доходчивые фельетоны. Работал он неутомимо и молниеносно. Чуточку по-народному грубоватые, сочные, остроумные и верно нацеленные стихи его в первые годы революции были неоценимы. Демьяна читали в деревне, в окопах.

Его ядреные раешники заучивали наизусть, порой по-своему дополняя и переделывая. Он был по-настоящему народным поэтом.

Приехав в штаб Южного фронта, он напомнил о себе, как говорится, «весомо и зримо». Однажды утром мы были разбужены шумом летающих аэропланов. Было их, кстати сказать, тогда очень немного, и летчики называли их «летающими гробами». Не известно, как они держались в воздухе! Я убежден, что первые паровозы времени Стефенсона, поставленные сейчас рядом с современными тепловозами, возбудили бы меньшее удивление, чем «летающие гробы» времен гражданской войны, продемонстрированные рядом с «ТУ-104». Однако, они летали!

На этот раз «гробы» разбрасывали и над своими и над вражескими окопами летучку с новыми стихами Демьяна Бедного «Манифест барона Врангеля»20. Летучка была «украшена» двуглавым орлом и, как рассказывали, у белых была первоначально принята всерьез. Только по ярости белогвардейских офицеров солдаты поняли, что это за «манифест». В наших частях летучку встретили дружным хохотом. Среди бойцов было немало участников войны с немцами, и эти бойцы сумели растолковать кое-какие немецкие выражения, вмонтированные Демьяном в текст «Мани­феста». Впрочем, слова Врангеля: «Мейн копф ждет царскую корону» — были понятны и без перевода. Зато эти немецкие словечки как нельзя лучше характеризовали иноземную сущность белого барона, опиравшегося на помощь Антанты.

— Молодец Демьян! — говорили красноармейцы.— И посмешил, и покурить прислал...

Табак тогда у наших красноармейцев был, а вот с бумагой дела были действительно неважные. Посмеявшись и кое-что запомнив из «Манифеста», красноармейцы пустили его на «цыгарки».

По появившейся у меня уже тогда собирательской привычке, я не «скурил» демьяновский «Манифест», а бережно сохранил в своей библиотеке. Сейчас эта памятка гражданской войны чрезвычайно редка.

КНИГА БЕЗ ЗАГЛАВИЯ

Вместо заглавия на обложке этой примечательной книжки напечатано следующее стихотворение:

На все и время и пора,

Не мило нынче нам, что нравилось вчера.

Бывало к книге предисловье,