Рассказы о книгах

«5-го декабря 1864 года в Париже, в отеле Друо, распродавалась с публичного торга знаменитая коллекция чревовещателя Александра Ваттемара, состоявшая из 1200 оригинальных рисунков и 10.000 автографов различных знаменитостей»7.

Далее указывалось, что среди лиц, подаривших Ваттемару автографы, был царь Николай I, великий русский поэт Пушкин, украсивший альбом эстрадного артиста своими стихами» и многие другие. Разумеется, самого Ваттемара к этому времени уже не было в живых.

Наследство его раскупили на аукционе, и естественно, что русские собиратели, примчавшиеся для этого в Париж, прежде всего выхватили автографы Пушкина и привезли их обратно в Россию.

Путь замечательной коллекции Александра Ваттемара — обычный и печальный путь почти всех частных коллекций того времени. С эгоистической точки зрения, конечно, не жаль, что коллекцию Ваттемара не приобрело целиком какое-либо общественное учреждение Парижа: автографы бессмертного Пушкина навсегда бы там и остались.

А, так...— начал я мысленно подводить итог: стихотворение Пушкина о Ваттемаре никто, кроме брата его жены, не читал, и оно, очевидно, пропало бесследно, поскольку и сам Ваттемар им не хвастался тоже. Запись евангельских строк, посвященных Пушкиным Ваттемару, была приобретена на аукционе в Париже русскими собирателями вместе с письмом Александра Сергеевича к этому артисту, извещающим о ходатайстве за него перед Загоскиным. Оба эти автографа сейчас в Пушкинском доме. Письмо великого поэта к жене о Ваттемаре («смешил меня до слез»), равно как и его Письмо к Загоскину, с ходатайством за Ваттемара, из России не выходили и сейчас хранятся тоже в Пушкинском доме. Как будто все, что касается Пушкина и Ваттемара?

Впрочем, позвольте! А где же листок с двумя стихотворениями Пушкина «Подражание древним»? У Ваттемара он был? Был, и Ваттемар, судя по воспроизведению в упомянутом выше фишеровском альбоме, «украсил» правый уголок листа автографа Пушкина собственноручной подписью: «А. Ваттемар».

В Россию этот автограф вернулся? Вернулся: он фигурировал на выставке 1899 года с указанием: «Из собрания художника П. Л. Вакселя».

Где же автограф теперь? В государственных хранилищах его нет, это точно, следовательно, он у кого-то на руках? Стоит заняться!

Начались многолетние поиски. В качестве помощника для разыскания автографа я пригласил моего друга, старого московского книжника, с детства влюбленного в Пушкина. Одного из тех, которые отдали жизнь русской книге и которых не очень ценят нынешние, не всегда справедливые вершители книжной торговли.

Путем долгих бесед, споров, расспросов, воспоминаний и почти шерлок-холмовских умозаключений след автографа был найден. Собственно говоря, об этом можно было бы написать отдельное повествование, но это сейчас не входит в нашу задачу. Далее следовал длинный разговор с владельцем, причем рассказ об эстрадном артисте Ваттемаре сыграл здесь не последнюю роль, и вот драгоценный листок с собственноручными стихами Пушки­на — на столе!

Листок этот прекрасной сохранности, размером 23x21 см. Бумага с водяным знаком «А. Г. 1830». Сверху рукой Александра Ваттемара чернилами по-французски: «Автограф Пушкина» и карандашом подпись «А. Ваттемар.1833».

Далее, чернилами, уже рукой самого Пушкина:

«Подражание древним. 1.

Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;

Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,

Ладана сладостный дым; другой открывает амфору,

Запах веселый вина разливая далече; сосуды

Светлой студеной воды, золотистые хлебы, янтарный

Мед и сыр молодой: все готово; весь убран цветами

Жертвенник. Хоры поют. Но в начале трапезы,

о други,

Должно творить возлиянья, вещать благовещие речи,

Должно бессмертных молить, да сподобят нас чистой

душою

Правду блюсти: ведь оно-ж и легче. Теперь мы

приступим:

Каждый в меру свою напивайся. Беда не велика

В ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но слава

Гостю, который за чашей беседует мудро и тихо!

(Из Ксенофана Колофонского)»

На обороте листка, так же рукою Пушкина:

«2.

Славная флейта, Феон здесь лежит Предводителя

хоров

Старец, ослепший от лет, некогда Скирпал родил,

И, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашей

Сладостно Вакха и муз славил приятный Феон.

Славил и Ватала он, молодого красавца: прохожий!

Мимо гробницы спеша, вымолви: здравствуй, Феон!

(Из Афенея) 1832».

Автограф беловой, с единственной поправкой в первом стихотворении: в четвертой строке зачеркнуто слово «сосуд» и написано «сосуды». В Пушкинском доме имеются черновые карандашные наброски обоих этих стихотворений из собраний Майкова. Напечатаны оба стихотворения впервые в журнале «Библиотека для чтения» (1834, т. 5, №8, отд. I, с. 20). Из какого источника почерпнул Пушкин, почти не разбиравший по-гречески, стихотворения греческих поэтов, неизвестно. С. А. Венгеров делает предположение, что источник был французский. Белинский чрезвычайно высоко оценил эти стихотворения Пушкина, сказав, что от них так и «веет античным духом»*1.