Рассказы о Ленине

Белокопытов Александр Рассказы о Ленине

Славная лениниана… Что может быть для ума и сердца полезней? Да, пожалуй, и ничего больше.

Многие о Ленине писали… И Прилежаева, и Шагинян, и даже — бедный Михаил Зощенко…

И ведь нынешние-то литераторы — не отстают! Тоже, наконец, обнаружили для себя золотую жилу. И — строчат, и — пишут. Только что ленивый один о Ленине не пишет. Потому что тема эта — неиссякаемая, никогда ее до дна не выбрать. А с именем Ленина всегда, везде пролезешь и куда надо вылезешь. Может, еще и в саму историю попадешь. А без Ленина — никуда. Как был никем, так никем и останешься.

Вот и я решил в золотую копилку свою крупицу присовокупить.

Почему бы нет?

ЛАМПОЧКА

Раньше все плохо жили и есть было нечего, и еще в темноте сидели, без света. Всю Россию тогда сплошь тучи заволакивали, один мрак окружал. Редко, когда луч солнца пробьется, озарит темное царство, и опять со всех сторон тьма гнетущая наваливается… Страшно… Так все и мучались. Ох, и грустная была жизнь!

Все это до тех пор продолжалось, пока Ленин не родился и лампочку не придумал. Тогда сразу весь мир озарился и наступил сплошной коммунизм. А лампочку потом и прозвали ласково «лампочкой Ильича». Отсюда и у ребят-акселератов выражение пошло: «А нам до лампочки».

Имели они в виду, что хочется им побыстрее до лампочки вырасти и стать такими умными, как Ленин, чтоб дело отцов и дедов продолжить.

ЛЕНИН И ЧАПАЙ

Как-то Ленин в гостях у Чапая засиделся. О многих важных вещах они поговорили, а все больше о том, как будущую жизнь светлей и краше устроить. И такой умный и душевный разговор у них получился, что слезы навернулись. Задремали только под утро. Вдруг слышат с — улицы пальба, крики!

— Белые! — подскочил Чапай.

Ленин сразу к станковому пулемету кинулся, чтоб отбиться.

— Брось ты, Ильич, это дело, — остановил его Чапай, — надо имущество спасать. — Сам из-под кровати несгораемый чемодан тащит…

Подхватили они чемодан, а он — неподъемный.

— С камнями он, что ли? — спрашивает, отдуваясь, Ленин.

— Важные бумаги, братан, — Чапай отвечает. — Они потяжелее, чем золото будут.

Прыгнули они в окно, побежали к Урал-реке… Добежали до обрыва, тут Ленин вспомнил, что он плавать не умеет, говорит Чапаю:

— Я ведь, Иваныч, плавать не умею, давай, ты уж один, без меня спасайся, а я деревом притворюсь, авось, пронесет.

Ладно, прыгнул Чапай с чемоданом в реку и скрылся от белых с головой. А Ленин руки раскинул, пальцы растопырил, одну ногу поджал — притворился деревом. Стоит, напевает негромко: «На севере диком стоит одиноко, на голой вершине сосна».

Подбежали белые к обрыву, поглядели вниз, — нет, нигде Чапая с Лениным не видать, одно дерево сучковатое стоит. Постучал один из них Ленина по голове, услышал стук деревянный.

— Дерево, — говорит, — сосна.

Погоревали белые, что никого поймать не удалось, и пошли несолоно хлебавши… Так Ленин их обманул. А он всегда большой выдумкой и находчивостью отличался. А белые не отличались. Даже не смогли Ленина разглядеть. Поэтому и гражданскую войну проиграли. А Ленин их всех победил, а остальным — счастливую жизнь устроил, как они с Чапаем загадывали.

ЛЕНИН И КАША

Когда Ленин совсем еще несмышленышем был, он и тогда уже все в мире подмечал: и несоответствие, и несовершенсто.

Вот, посадят его утром на подоконник, отдохнуть после манной каши, а он давай глядеть на мир и прохожих с высоты второго этажа, за жизнью следить и соображать: что есть что? и кто есть кто? А высоты он и тогда уже не боялся. Считал, что — чем выше, тем кислорода больше и свет никто не застит. Короче — не боялся расшибиться.

Сидит так, смотрит на мир и думает: «Ага, земля-то брюхом выпячивается, значит — круглая. А солнце — всходит и заходит… Значит всё вокруг всего крутится… А на земле коробки домов понатыканы… А меж домов люди и людишки бегают, суетятся — народ. И живут в этих домах… Понатыкано их там, как сельдей в бочке… Все — есть хотят… А попробуй-ка всех прокорми? Каши не хватит… Значит, кто-то обязательно голодный останется… Одному — хватит, другому — нет. Значит, мир поделен на сытых и голодных. Один может за кашу заплатить, а другой — нет. А значит — на богатых и бедных. И богатство нищетой помыкает… А все в мире должны сытно питаться. Вот тебе — и несоответствие, и несовершенство. Значит — надо столько всего понасеять, чтоб потом всем с избытком каши хватило. А богатых — уравнять по-свойски, чтоб не высовывались. А то кашей объедаются, а у других людей голодуха».