Рассказы о литературе

Раньше людям нужны были волшебники, потому что они не понимали законов природы. Мир казался им страшным и таинственным, они чувствовали себя в этом мире бесконечно слабыми и беспомощными. Всюду им мерещились разные сверхъ естественные силы. Но теперь, когда мы точно знаем, из чего сделана молния, летаем на Луну, выдумали радио и телевизор, теперь-то зачем нам волшебники? И зачем нам сказка?

Даже Пушкин, который жил полтора века тому назад и сам охотно сочинял сказки, и тот высказался на эту тему не без иронии:

Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.

Это о временах более чем столетней давности. А уж в наши то, нынешние времена волшебников небось и вовсе не осталось. Разве может человек XX века всерьез поверить в существование волшебника?

Все эти рассуждения выглядят довольно логично. На самом деле, однако, они только кажутся убедительными.

Увлечение старика Хоттабыча радиотехникой, пожалуй, не стоит рассматривать как твердое решение старого джинна на всегда покончить с профессией волшебника. Правильнее было бы сказать, что он поступил на курсы по повышению квалификации.

В наш век волшебнику действительно трудновато обходиться только одними старыми, давным-давно известными человечеству чудесами. Приходится овладевать новыми. Но это вовсе не значит, что сказка умерла. Она не только не умерла, но даже завоевала новое жизненное пространство.

Научно-техническая революция вызвала бурный расцвет совершенно особого вида художественной литературы. И тут для сказки началась совсем новая жизнь.

Вы, наверное, уже догадались, что этот новый, возникший давно, но лишь в наши дни получивший такое бурное развитие вид художественной литературы называется научная фантастика.

Тут, наверное, кое-кто из вас очень удивится. А может быть, даже и возмутится.

— как же так! — скажет он. — Да разве научная фантастика то же самое, что сказка? Сказка — это сказка! А научная фантастика... Недаром же она так и называется — научная. Я вот, например, сказки терпеть не могу, а научную фантастику прямо взахлеб читаю...

Возражение серьезное.

В сказках действительно и в помине нет никакой науки. А в научной фантастике весь механизм действия того или иного чуда почти всегда объясняется в строгом соответствии с научными данными.

Вот, например, в «Человеке-невидимке» Герберта Уэллса подробно говорится о том, как гениальный ученый Гриффин умудрился сделать себя невидимым. Речь там идет и о пигментах, и о законе преломления света, и о красных кровяных шариках. О химии, оптике, биологии, физиологии, медицине...

А теперь вспомните, что увидела хозяйка гостиницы миссис Холл, войдя без спросу в неурочный час к своему таинственному постояльцу:

«Произошло нечто в высшей степени странное: постельное белье свернулось в узел, который тут же перепрыгнул через спинку кровати. Казалось, чья-то рука скомкала одеяло и простыни и бросила на пол. Вслед за этим шляпа незнакомца соскочила со своего места, описала в воздухе дугу и шлепнулась прямо в лицо миссис Холл. За ней с такой же быстротой полетела с умывальника губка; затем кресло, небрежно сбросив с себя пиджак и брюки постояльца и рассмеявшись сухим смехом, чрезвычайно похожим на смех постояльца, повернулось всеми четырьмя ножками к миссис Холл и, нацелившись, бросилось на нее».

Вам это ничего не напоминает?

Сравните-ка:

Везде всечасно замечали
Ее минутные следы:
То позлащенные плоды
На шумных ветвях исчезали,
То капли ключевой воды
На луг измятый упадали:
Тогда наверно в замке знали,
Что пьет иль кушает княжна...
Сам карла утренней порою
Однажды видел из палат,
Как под невидимой рукою
Плескал и брызгал водопад.

Это Пушкин. «Руслан и Людмила».

Ведь правда, похоже?

Разница только в том, что Невидимка Уэллса выпил изобретенное им химическое снадобье, а пушкинская Людмила обошлась старым добрым способом: надела на себя самую обыкновенную шапку-невидимку.

В те давние времена, когда человек впервые творил сказку, он лепил ее из того материала, который был у него под рукой. Самые причудливые фантазии вырастали из реального мира, в котором он жил. В арабских сказках появился ковер-самолет: ведь ковер для людей Востока был едва ли не самым распространенным бытовым предметом. А в русской сказке герой путешествует на сером волке. На гусях-лебедях. На обыкновенной русской печке. То есть на необыкновенной — волшебной. Но все-таки на печке, которая для каждого русского крестьянина была самой обиходной вещью.