Рассказы о пилоте Пирксе

– Видите ли, формально, может быть, и вправду все в порядке, но разве вы не действуете вопреки интересам своих нанимателей? Вы же понимаете, что ваш поступок противоречит их замыслам?

– Возможно. Но они ведь не дети; формулировки договора были недвусмысленными и определенными. Договор разрабатывали объединенные юридические отделы всех заинтересованных фирм. Они могли бы включить отдельный пункт, запрещающий делать всякие шаги, вроде того, который я сейчас сделал, но ничего подобного там не было.

– Упущение?

– Не знаю. Возможно. Почему вы так интересуетесь этим? Вы мне не доверяете?

– Я хочу разобраться в ваших побуждениях.

Томсон помолчал.

– Этого я не предвидел, – тихо произнес он наконец.

– Чего?

– Что вы можете усомниться в моем поступке. Принять его… ну, скажем, за уловку, запланированную заранее. Я понимаю это так: вы вступили в игру, где участвуют две стороны – вы с одной, а мы все с другой. И если б вы наметили себе какой-то план действий, чтобы нас всех испытать, – я имею в виду испытание, которое продемонстрировало бы, допустим, превосходство человека, – а потом рассказали об этом плане одному из нас, считая его своим союзником, а этот человек на деле принадлежал бы к другому лагерю, он заполучил бы от вас стратегически ценную информацию.

– То, что вы говорите, очень интересно.

– О, вы наверняка уже об этом думали. А я – только сейчас сообразил. Видимо, меня слишком занимал сам вопрос – должен я предложить себя вам в пособники или нет. Этот аспект интриги выпал из моего поля зрения. Да, я сделал глупость. Так или иначе, вы не можете быть откровенным со мной.

– Предположим, – сказал Пиркс. – Однако это еще не катастрофа. Я действительно ничего вам не скажу, но вы можете сказать мне кое-что. Например, о своих коллегах.

– Но ведь это тоже может оказаться ложной информацией.

– Это уж вы предоставьте мне. Вам что-нибудь известно?

– Да. Броун – не человек.

– Вы в этом уверены?

– Нет. Но это весьма вероятно.

– Какими данными вы располагаете, чтобы это подтвердить?

– Вы, я думаю, понимаете, что каждому из нас попросту любопытно, кто из остальных человек, а кто нет.

– Да.

– Во время подготовки к старту я проверял реактор. В тот момент, когда вы, Кальдер, Броун и Барнс спустились в распределительный центр, я как раз менял бленды, и тут при виде вас мне пришла в голову одна мысль.

– Ну?

– У меня под рукой находилась проба, взятая из горячей зоны реактора, – я ведь должен вести контроль над радиоактивными загрязнениями. Небольшая проба, но я знал, что там довольно много изотопов стронция. Так вот, когда вы входили, я взял ее пинцетом и поместил между двумя оловянными блоками, которые лежали на верхней полке у стены. Вы их не заметили?

– Заметил. И что дальше?

– Разумеется, я не мог установить их точно, но, во всяком случае, вы должны были пройти сквозь поток излучения – довольно слабый, но тем не менее заметный для того, кто располагает даже маломощным счетчиком Гейгера или обыкновенным датчиком излучения. Но я не успел вовремя это сделать, вы и Барнс уже прошли дальше, а двое остальных – Кальдер и Броун – только спустились по лестнице. Так что лишь они и прошли через невидимый луч – и Броун вдруг посмотрел в сторону этих блоков и ускорил шаги.

– А Кальдер?

– Он не отреагировал.

– Это имело бы значение, если б мы знали, что нелинейники обладают датчиком излучений.

– Вы хотите меня поймать? Вы рассудили, что если я не знаю, то я человек, а если знаю, то нечеловек! Ничего подобного, это попросту очень вероятно – ведь если б они не имели никакого превосходства над нами, зачем было бы вообще их делать? Это добавочное чувство радиоактивности может очень пригодиться, особенно на корабле, так что конструкторы наверняка об этом подумали.

– Значит, по-вашему, у Броуна есть такое чувство?

– Повторяю – я не уверен. В конце концов, это могло быть случайностью, что он заторопился и посмотрел в сторону, но такая случайность кажется мне маловероятной.

– Что еще?

– Пока ничего. Я дам вам знать, когда что-нибудь замечу, если вы хотите.

– Хорошо. Благодарю вас.

Томсон встал и исчез в темноте. Пиркс остался один.

«Значит, так, – быстро подытоживал он. – Броун утверждает, что он человек. Томсон заявляет, что это не так, а насчет себя хоть и не говорит прямо, но в общем намекает, что он человек; во всяком случае, это наиболее правдоподобно объясняло бы его поведение. Мне кажется, что нечеловек не выдал бы с такой готовностью другого нечеловека командиру-человеку – хотя я, может быть, уже настолько близок к шизофрении, что мне все кажется возможным. Идем дальше.