Рассказы о пластунах

Командир сотни внимательно посмотрел на комсорга и поднял брови.

— Писал, — подтвердил комсорг. — Только ничего не вышло. Меня в сороковом году замполит с одним писателем свел, он почитал и сказал, чтобы я наплевал на этот роман и забыл про него.

— Так и сказал? — спросил капитан.

— Ну, не совсем так, повежливей. Он сказал мне — жизни ты не знаешь, и язык у тебя корявый, так, в общем, не роман, а одна фантазия.

— Так, значит, ты и бросил писать? — поинтересовался Алемасов.

— Бросил, — ответил Давин. — А мечта осталась: написать о людях, об их жизни, так, чтобы всем интересно было. Я про писателей много книг перечитал, все доискивался, как же они писали. Выходило, что все они жизнь хорошо знали, своими руками ее пощупали, испытали много. Вот Максим Горький — сколько он по России ходил, кем только не работал. А я что видел? До войны счетоводом сидел: гроссбух, дебет-кредит, вот и все мои знания…

Давин помолчал. Перевернулся на спину, глядя в высокое небо, сказал убежденно:

— Война кончится, я о войне напишу книжку. Про то, что видел, про людей, как они жизнь любили и как на смерть шли… — голос его дрогнул, он сел и посмотрел в глаза Алемасову. — Как думаете, товарищ майор, сумею написать такую книжку?

Не улыбаясь, Алемасов ответил:

— Думаю — сумеешь.

Полежали еще немного, слушая, как гремит канонада на левом фланге. Первым поднялся Алемасов.

— Пора нам, комсорг, — сказал он, — надо и у других побывать. Пойдем, что ли…

Они простились с капитаном. Командир сотни, стиснув руку Давину, пригласил:

— Заглядывайте к нам, рад буду.

— Приду, конечно, — ответил Давин, — спасибо…

Он догнал уже шагавшего вниз с холма майора и пошел с ним рядом, маленький, угловатый, в мешковатом, запачканном землей бешмете. Капитан смотрел им вслед до тех пор, пока они не скрылись за строениями фольварка.

НАШ КУРТ

Однажды утром из штабной землянки, где жил инструктор политотдела капитан Фокин, вышел высокий худой человек. По утрам уже подмораживало, а он был до пояса гол и словно не чувствовал холода: стоял, оглаживая ладонями впалый живот и ребра. Руки у него были тонкие, но мускулистые, лицо сухое, глаза выпуклые, с сумасшедшинкой, светлые волосы гладко зачесаны на затылок. Он посмотрел на неподвижные верхушки сосен, разбил носком сапога ледок на лужице и, отойдя на ровное место, начал делать зарядку. Гибкое худое тело его гнулось и резко выпрямлялось, как ивовый прут. Он широко разводил длинные руки, приседал, глубоко дышал. На лице его застыла довольная улыбка, светлые волосы рассыпались и образовали ровный пробор.

Из соседней землянки вышли разведчики майор Косенко и старший лейтенант Гунин. Оба остановились у двери. Стройный, высокий Косенко стоял, уперев кулаки в бока, маленький остроносый Гунин беспокойно крутил головой, точно принюхивался. Светловолосый человек не обратил на них внимания и продолжал приседать, подпрыгивать, размахивать руками.

— Это что за физкультурник ночевал у Фокина? — спросил Косенко.

Гунин неопределенно хмыкнул.

— Даже ты не знаешь? — удивился Косенко.

— Фокин был в политотделе армии, ночью вернулся, — ответил Гунин. — Значит, кого-то привез оттуда.

В это время вышел Фокин. Коренастый, круглолицый, заспанный, он щурился на свет и почесывал волосатую грудь. На нем была теплая нательная рубаха, а на плечи накинут меховой жилет.

— С добрым утром, — кивнул он разведчикам. Обернулся к светловолосому и сказал: — Пустое это дело — руками воздух рассекать, — нагнулся и достал из-под бревенчатого наката двухпудовую гирю с круглой ручкой, — Тебе вот чем надо заниматься, а то грудка слабая и руки, як у горобца жижка.

Фокин повел плечами и сбросил меховой жилет. Легко, играючи кинул он двухпудовик вверх, несколько раз выжал его, потом, крякнув, подбросил гирю так, что она перевернулась в воздухе, и поймал ее за ручку.

— О-о, — восхищенно протянул незнакомец, — сильный человек!

— Пробуй, — Фокин бросил гирю на землю. Светловолосый поднял ее, выбросил вверх, спустил на плечо и попробовал выжать. Худое тело его напряглось, на шее вздулась голубая вена. Гиря оторвалась от плеча сантиметров на десять, а дальше не пошла. Он бросил двухпудовик и дернул худыми плечами.

— Не получился.

Майор Косенко и старший лейтенант Гунин подошли поближе.

— Знакомьтесь, — сказал Фокин, — немецкий товарищ, будем с ним разлагать противника.

— Курт, — коротко представился светловолосый и пожал разведчикам руки. Когда он отошел к умывальнику, Гунин оказал, глянув ему вслед:

— Ишь ты, нашелся товарищ… А ты не боишься, что он тебя ночью пристукнет или на ту сторону утащит? — повернулся он к Фокину.

— Не утащит, я тяжелый, — ответил Фокин. И уже серьезно, в упор смотря на Гунина, отчеканил: — Зря болтаешь, старшой. Курт парень надежный.