Рассказы о прежней жизни

Злобило Ямщиковых не столько то, что они коровы лишились (комолая их молока давала чуть больше козы), сколько то, что именно им такая доля выпала, а не кому-то из соседей. Дурашливые ямщиковские парни были большие любители пореготать над чужой бедой, а тут вдруг сами оказались в нелепом положении.

И вот в первое же воскресенье они заявились.

Надо отдать должное ямщиковским дуроплетам (как их называла мать) – позубоскалить они умели.

– Это что за башка с хвостом? – глумились они над Героем.

– А порода такая специальная.

– Но. Им ноги подрезают, чтоб ветром не сдуло.

– Эй, тетка Анна!.. Ноги-то сама ему стрижешь или ветеринара нанимаешь?

Герой лежал в своем укрытии, не подавал голоса. Это еще больше раззадоривало ямщиковских парней.

– Гляди-ка, и не лает!

– Дак глухонемой, однако.

– Но. За него тетка Анна брехать будет.

Мать пыталась урезонить их:

– Что вам надо, жеребцы бесстыжие? Что вы тут потеряли? Вот я спущу собаку-то – она вам штаны отремонтирует!..

Но парни не унимались, и мать, чтобы пугнуть их, крикнула:

– Герой, возьми!

Вряд ли, думаю, она верила, что он выполнит ее команду.

Но Герой прыгнул. И как! Легкая алюминиевая цепь была длинной – метров пять. В полсекунды он размотал ее всю – пролетев по воздуху, словно им выстрелили из пушки, – ударил в грудь лапами старшего из братьев Ямщиковых Ваську и опрокинул его. В тот же миг натянувшаяся цепь остановила полет Героя: он кувыркнулся в воздухе – так что задние лапы взметнулись выше головы – и сам грохнулся на спину.

Все произошло настолько стремительно, что я даже не заметил, куда девались ямщиковские парни. Увидел только, как второй раз падает Васька, зацепив сапогом за низкую ограду.

На месте схватки остались Герой и растерянная мать.

– Ну, бешеный, – говорила мать. – Ты что это бешеный такой, а?..

Герой, повернувшись к ней спиной, надсадно кашлял, гакал, прочищая горло.

Вечером мать рассказала про этот случай отцу. Разговаривали они тихо и серьезно.

– Мне прямо страшно сделалось, – качала головой мать. – Веришь – нет, волк и волк. И молчком… Я уж потом думаю себе: а ну как цепь лопнула бы? Ведь заел бы он этого дурака… – И снова она наказывала нам: – Ой, глядите, не суйтесь к нему! Вон ведь он какой!.. Лешак его знает, что там у него на уме.

Видно было, что поведение Героя крепко смущает родителей. По опыту прежней крестьянской жизни они знали: любая животина к чужому двору привыкает трудно. Корова и та новой хозяйке не сразу молоко отдаст. А тут все же собака. Кого защищал Герой? Мать?.. Или свой пятачок, который ему отвели? И не кинется ли он при случае на любого из нас? Одно было, правда, ясно: человека он к себе так просто не подпустит.

Отец сколотил Герою конуру. Мать протянула от сарая к стайке проволоку, запустила по ней кольцо. К этому кольцу она прикрепила конец цепи – и владения Героя расширились.

И, как оказалось, вовремя.

Однажды ночью нас всех разбудил громкий, свистящий шепот матери:

– Отец, проснись! Проснись! Собаку убивают!

Со двора доносился топот, приглушенные вскрики, яростный хрип и металлическое взыканье – словно кто-то проволочным бичом резко хлестал по железному листу.

Отец заполошно вскочил, белой тенью заметался по избе, ища топор. Вступать в рукопашную с грабителями ему, впрочем, не пришлось. Кто-то большой, темный промахнул мимо незавешенного окна – и наступила тишина. Только Герой на дворе еще возбужденно погромыхивал цепью и время от времени сердито гавкал басом, словно доругивался с кем-то. Но это были угрозы уже отсутствующему врагу. Так хозяин, только что шуганувший как следует безобразников и еще не остывший, матюкается им вслед: «Шаритесь тут… в гробину вас!» – хотя они уже далеко и слышать его не могут.

Размеры потасовки оценили мы утром. Тонкий весенний снежок-крупка был истоптан перед стайкой множеством ног. Кто-то падал здесь на карачки, бороздил по земле руками. В одном таком размазанном отпечатке пятерни замерзла кровь.

Герой лежал на крыше конуры. При нашем появлении он только на мгновение вскинул голову, а потом снова принялся за дело. Дело же у него было серьезное: Герой зализывал рану на предплечье. Длинная, глубокая царапина видна была издалека.

– Батюшки! – ахнула мать. – Ножом полоснули!

– Да нет, тут посерьезнее ножа. – Отец нагнулся, подобрал с земли короткую пику, сработанную из обрезка толстого арматурного прута. – Здорово он их трепанул – вишь, оружие даже побросали.

Отец обошел истоптанное место, подсчитал следы. Двое – видно было – кинулись через соседний огород. С тем, который пробежал в калитку, мимо окон, получалось трое. Выходит, Герой схватился ночью с тремя вооруженными грабителями и победил их, обратил в бегство.

Мать с отцом молча переглянулись. Потом опять уставились на Героя. Во взглядах их были почтительность и… тревожное недоумение. Так, наверное, язычники смотрят на какое-нибудь загадочное божество, только что сурово покаравшее их врагов, но непонятностью своей и самим им пока внушающее страх.

Скоро Герой рассеял наши опасения. Хотя тут же загадал новую загадку.