Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить

Действительно, упустить такой шанс – это просто преступление. Чек был выписан, деньги уплачены, удачную сделку, как и положено, скрепили бокалом вина, и ризничий сразу начал преображаться. Он перестал подозрительно озираться по сторонам, выпрямился и как-то даже повеселел, начал смеяться или, скорее, попытался рассмеяться. Да, только, Деннисстоуну уже пора было уходить.

– Разрешите мне, месье, проводить Вас до Вашей гостиницы? – спросил ризничий.

– Ой, да что Вы, не стоит беспокоиться, здесь всего каких-то сто ярдов. Эту дорогу я хорошо запомнил. Ночь, луна, скажите, кто откажется от такой чудесной прогулки?

Ризничий три или четыре раза повторил свое предложение, но неизменно получал всё тот же отказ.

– В любом случае, месье, Вы можете в любой момент позвать меня, если, не дай Бог, что-нибудь случится, и советую Вам держаться посередине, уж очень плохая обочина у нашей дороги, да, и сама она ухабистая.

– Да, да, конечно, – ответил Деннисстоун, которому натерпелось остаться наедине со своей драгоценной книгой и как следует её рассмотреть; после чего вышел в переднюю, держа альбом под мышкой. Здесь его ждала дочь ризничего; со стороны могло показаться, что она подобно Гиезию[21], боится не упустить свой шанс и хочет получить какую-нибудь мзду от гостя, с которым её отец заключил такую, выгодную для него, сделку.

– Монсеньор, посмотрите, у меня для Вас серебряное распятие на цепочке. Не соблаговолите принять её?

– Надо же, какая чудесная вещь! – ответил Деннисстоун, – Он не носил крестика на шее. И, сколько мадемуазель за него просит?

– Ничего, монсеньор, мне не нужно ничего. Это мой подарок, от чистого сердца.

Безусловно, тон, которым были произнесены эти и все последующие слова, был искренним, Деннисстоун попытался было отказаться от подарка, но был вынужден уступить под натиском уговоров, и позволил девушке одеть ему цепочку на шею. Выглядело так, словно, он оказал ризничему и его дочери какую-то неоценимую услугу, за которую они и не знают, как отблагодарить. Он покидал их дом с книгой под мышкой, а они стояли на пороге, провожая его, и долго махали ему вслед, пока тот не добрался до дверей своей гостиницы Шапо Руж.

Ужин закончился, Деннисстоун ушел в свою комнату, закрыл замок и остался наедине со своим приобретением. Хозяйка гостиницы проявила к нему особый интерес после того как узнала, что тот побывал в гостях у ризничего и купил у того антикварную книгу. К тому же, ему послышалось, будто ризничий пришел в гостиницу и они с хозяйкой о чем-то шептались в проходе, за дверями парадной столовой; из их разговора он сумел разобрать всего лишь одну фразу – «Лучше бы Пьер и Бертран заночевали в гостинице», – которую он услышал в конце их разговора.

Всё это время, нарастающее чувство тревоги волной подкатывалось к нему – вероятно, своего рода, ответная реакция периферической нервной системы после такого удачного торга, – подумал он. Но, что бы это ни было, он чувствовал присутствие в комнате кого-то постороннего и, поэтому ему было гораздо спокойнее, когда он сидел спиной к стене. Конечно, всё это мелочи, по сравнению с действительной ценностью такого приобретения. А сейчас он был один в своей комнате. Перед ним лежал альбом каноника Альберика, который теперь принадлежал ему, куда он в любой момент мог заглянуть, если вдруг пожелает найти что-нибудь чудесное.

– Благослови Господь каноника Альберика! – воскликнул Деннисстоун, который имел привычку разговаривать с самим собой, и от которой он никак не мог избавиться. – Где он там, сейчас? О, Боже! Хозяйка то, могла бы смеяться и повеселей; а то у меня возникло такое чувство, будто здесь где-то покойник лежит в её гостинице. Ну, так что? Посмотрим еще разок? Я думаю, ты прав. Кстати, что там за распятие мне эта девчонка на шею повесила? Прицепилась то как, – не отделаешься! Прошлый век, работа, похоже. Ну да, конечно. Вот, нужен мне это хомут на шее! Какое тяжелое! Скорее всего, это распятие её отца, он его раньше носил, да еще к тому же много лет не снимал. Я его хорошенько почищу, а потом спрячу куда-нибудь подальше.

Он снял распятие и положил его перед собой на стол и, в этот момент, его внимание привлек какой-то предмет, который лежал на красной скатерти совсем рядом с его локтем. Два или три возможных предположения о том, чтобы это могло быть, в мгновение ока, промелькнули в его голове.

– Что это? Перочистка? Да, нет. Откуда быть перочистке в гостинице? Может крыса? Да, нет… Что-то уж, слишком черное для крысы. А… вот это что, это огромный паук? Не дай Бог! О, Боже, Великий и Всемогущий! Да это же рука, точно такая же, как и на той картинке в альбоме!

Через какое-то мгновение, всё его внимание было сосредоточено на том, что было на столе. Перед ним появилась невероятно высохшая костлявая рука, покрытая бледной смуглой кожей, на которой проступали до предела напряженные сухожилия; грубая черная шерсть, длиннее волос, растущих на человеческой руке, покрывала её. Серые, ороговевшие, сморщенные ногти росли из самого основания, загнутые подобно когтям.