Рассказы о русском музее

В творческом сознании Врубеля рождался и пускался в титанический полет свой прекрасный и страдающий Демон. Поэтому так задевали художника встречи с демонами-дьяволами мещанских сказок, с демонами-злодеями. Когда на оперной сцене поставили «Демона» Рубинштейна, Врубель отправился в театр. Дело заключалось не только в том, что жена художника, певица Н. И. Забела, исполняла в этом спектакле партию Тамары. С особенным волнением ожидал Врубель появления главного героя постановки. Когда исполнитель партии Демона вышел на сцену, на рутинную сцену старого оперного театра, — художник закрыл лицо руками и проговорил: «Не то, не то!» Этот провинциальный Демон-искуситель невинных дев воплотил в себе уровень представлений провинциальных обывателей. Он сладко пел, и каждый звук его музыкальных речей нестерпимо ранил Врубеля.

М. Врубель. Автопортрет

Путь к своему Демону начался, и с него уже невозможно было свернуть. В 1891 году художник сделал тринадцать иллюстраций для издания сочинений Лермонтова. Рисунки Врубеля (они находятся большей частью в Третьяковской галерее, в Русском музее хранится один, изображающий караван) полны экспрессии, огня, страсти, чутко услышанной художником в поэме. Голова Демона с огромной копной черных волос, свившихся в могучие кольца, широко раскрытые глаза и запекшиеся губы — все это очень напоминает скульптуру из «врубелевского» зала музея. Поразителен рисунок «Скачущий всадник»: кажется, всеми нервами, каждым мускулом ощущаешь яростный полет одичавшего коня, слышишь его храп, его топот.

Несется конь быстрее лани,
Храпит и рвется будто к брани…

Создав рисунки к поэме, Врубель не исчерпал тему, а только углубился в нее. Художник работал над ней тем упорнее, чем злобнее третировали филистеры «непонятное» им искусство. Врубель уже видел могучий полет Демона, широкий размах его фантастических крыльев. Художник создал множество эскизов — углем, пером, акварелью, рисуя Демона во всевозможных положениях отыскивая решение излюбленного образа.

Девятнадцатый век отходил. Двадцатый поднимался, опираясь на ровесников-младенцев, — двигатель Дизеля и рентгеновские лучи, радио и кинематограф. Он поднимал свое искусство и на крыльях врубелевского Демона. Собственно, последним большим произведением русского искусства, датированным девятнадцатым столетием, стал «Летящий Демон» Русского музея.

Он занимает почти все пространство картины, этот гигант со втянутой в плечи головой и удлиненным, узким лицом. Он летит над снежными горами и дикими скалами. Кажется, под ним простерлась чуждая, мертвая планета, где ни единый звук, ни единый проблеск света не согреет вечного странника. Холодной тоской бесконечного одиночества веет от картины. Оно — страшнее смерти, потому что вечно. Такое вечное одиночество ужаснее самой страшной казни, потому что всякая казнь имеет конец. Этот ужас запечатлен в глазах Летящего Демона…

Цветовое решение картины своеобразно и необычно. Оно строится на блеклых, тусклых, будто погашенных коричневых и синевато-лиловых тонах. Такова живописная трансформация лермонтовских строк:

Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет…

Образ вечера стал в творчестве Врубеля одним из мостов к его Демону. Художник воплотил на холсте поразительные сине-лиловые тона, каких русское искусство не знало ни до, ни после него. Тона эти бесконечно варьируются, углубляясь, загораясь или потухая, сгущаясь или бледнея. Тусклый отблеск вечера окутал и Летящего Демона. Вокруг — ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет…

Но перед нами — не иллюстрация к Лермонтову. Картина Врубеля неизмеримо шире понятия иллюстрации. Может быть, вся противоречивость творчества художника, все его трагические искания, все его одиночество отразились в этом полотне. Перед нами — одинокий бунтарь, восставший против обыденного и плоского. Но злая тоска наложила печать на его лицо. Глаза Летящего Демона страшны: они видят нечто, что недоступно человеческому взгляду, и то, что они видят, наполняет Демона страданием. Может быть, он видит свое падение? Оно скоро наступит, и Врубель изобразит его на своем полотне «Демон поверженный» (Третьяковская галерея). И тогда отчаяние и злоба еще более захлестнут Демона. Но и здесь, на полотне Русского музея, Демон уже близок к своему концу…

Врубель не интересовался политикой, не принимал участия в реальной общественной борьбе. И Демон его остался символом тоски и одиночества, образом отверженного всеми беглеца. Но образ этот исполнен удивительной силы, разрывающей паутину обыденной серости. Общности пошлых мещан Демон противопоставляет горькое, но гордое одиночество.

И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви…

Таков Демон Врубеля, выросший из Демона Лермонтова.

* * *

Священник Новодевичьего монастыря, стоя над могилой Врубеля, сказал: