Рассказы о самоцветах

При этих находках огромную роль играл Бабинский тракт через Урал; отсюда из Тобольска шло продвижение на юг по Туре, Нейве, Исети и дальше до Миасса и казахских степей — в поисках серебра и цветного камня. Недаром в XVII в. Зауральская Сибирь называлась «Малая Индия».

Постепенно пути на Восток шли южнее и южнее — к теплу и плодородным землям.

Наконец, решительным шагом в создании крупного горного центра была постройка в 1721 г. на лесистых берегах Исети Исетского завода и города, долго называвшегося просто «городом», — Екатеринбурга, нынешнего Свердловска.

На высоком берегу реки Нейвы еще в 1637 г. был построен «острог», а около него староверческое поселение — Мурзинская слобода. Мурзинка охраняла с юга и востока великий Сибирский тракт. Из Верхотурья и Кушвы сюда направлялись служилые люди для поисков различных руд и каменьев. Еще в 1668 г. около Мурзинского острога Михайло Тумашев открыл цветные камни и медную руду и об этом объявил в Сибирском приказе. Это открытие сыграло решающую роль в поисках самоцветов. Генерал В. И. Геннин^[6], назначенный в 1722 г. начальником сибирских горных заводов (после В. Н. Татищева), увлекся самоцветом и приказал искать «камни для двора». Скоро были найдены прозрачные горные хрустали, раух-топазы, аметисты и бериллы. Уже к концу петровского времени слава об этих камнях стала распространяться по всей стране, а в связи с постройкой Невьянского завода в 1703 г. и заселением его пленными горняками-шведами Мурзинская слобода стала разрастаться в крупное поселение. С тех пор Мурзинка сделалась Меккой минералогов всего мира. Мы должны прямо сказать, что это одно из самых замечательных месторождений самоцветов, которые иногда вывозились отсюда целыми возами.

Мурзинка — не только гордость и ценность всех минералогических музеев мира, это начало русской минералогии, точного знания природных кристаллов. Мурзинка — не только значительная страница нашей науки, не только гордость нашей природы. Мурзинка — начало настоящей культуры камня в России, ее каменной промышленности и многочисленных мастерских и фабрик. Она положила основу ограночному и камнерезному делу в России. Здесь выросли первые специалисты — мастера по камню, знатоки и любители камня, первые минералоги, положившие начало исследованиям богатств Урала…

Сломано было увлечение самоцветами Востока, сломан был старый быт с суеверным отношением к камню. Совершенно новые пути в истории камня наметились в годы преобразований Петра.

Объявление в 1719 г. «горной свободы» открывало огромные перспективы для поисков и разведок полезных ископаемых и, в частности, цветных камней. Поиски руд приводили к созданию десятков заводов на Урале, в Олонии и отдаленнейших районах Сибири. В 1700 г. Петр учредил в Москве особый Приказ горных дел, который вскоре был заменен берг-коллегией, а в Тобольске было учреждено горное начальство для управления сибирскими и уральскими заводами.

В это время уже началась стройка Петербурга: среди болот и низин на берегу Невы, на окраинах Скандинавского щита, с его прекрасными гранитами и мраморами. Петр I вызвал на постройку каменщиков со всей России. Они неохотно шли в эту далекую столицу, и, чтобы приохотить их, Петр издал в 1712 г. указ, по которому те дома, где жили камнетесцы, освобождались от податей; когда и эта мера мало продвинула дело, был издан знаменитый указ 1714 г., запрещавший возводить во всем государстве «всякое каменное строение, какого бы имени ни было, под разорением всего имения и ссылки».

Петр привлекает к себе не только камнерезов из нашей страны, он вызвал со всей Европы лучших строителей, зодчих, ваятелей и резчиков по камню.

Так стал строиться на берегах Невы прекрасный каменный Петербург.

Так открылась новая страница в истории русской минералогии и культуры камня.

Расцвет культуры камня в XVIII в.

Постройка Петербурга положила начало созданию каменной промышленности в России. Страна перестраивалась. Петр старался поднять и показать мощь и богатство страны, и наряду с открытием первых плавильных заводов после Полтавской битвы он решил украсить новую столицу на берегах р. Невы мраморами и гранитами, а для пышности двора и щегольства перед иноземцами палаты убрать цветными каменьями, а на табакерках поставить узорчатые крышки. И потянулись обозы с прекрасными мраморами Русколы и Тивдии, с нежными доломитами Белой горы, с пестрыми брекчиями и черными аспидами для постройки дворцов и набережных. Одевалась прекрасная Нева прочной гранитной одеждой — камнем, незнакомым «белокаменной» Москве. С суровой природой севера сочетался в Петербурге глазчатый рапакиви и серые холодные гранитные кариатиды Эрмитажа, прекрасный постамент «Медного всадника» и колонны Исаакия и Казанского собора — единственные в мире.