Читаем Рассказы о старшем лесничем полностью

— Не скажи, как раз погода — область, где господь бог не достиг математической точности и продолжает экспериментировать, и здесь человеку придется ему подсобить… Ну что ж, пошли, посмотрим наши делянки.

— Вы, Анатолий Анатольевич, одеты очень легкомысленно: дождь, а вы в одной курточке…

Анатолий Анатольевич посмотрел на тяжелый намокший брезентовый плащ Лукьянова.

— Видишь ли, товарищ Лукьянов, в лесу от дождя все равно никуда не денешься, это мы с тобой знаем хорошо. Вот выхожу я утром на крыльцо, смотрю… на целый день зарядил миленький! Брать плащ? Через полчаса он встанет колом и весить будет тонну. Хватит куртки, ведь в лесу я все время в движении, не продрогну. А как приду вечером на кордон или домой, — все с себя долой, обсушусь, стакан горячего чаю и на печь. На печь обязательно.

— И не кашляете?

— Никогда за всю жизнь, Лукьянов, не было случая, чтоб я простудился в лесу. Ну что ж, пошли, посмотрим наши делянки.

— Можно и пойти, только вы сами сказали, что погода не радует.

— Да уж как-нибудь, Лукьянов, да уж как-нибудь…

Суходольная гривка тянулась с километр. Сквозь перелесок в стороне что-то свежо желтеет. Анатолий Анатольевич свернул туда. Штабеля! Что за штабеля? Откуда? Здесь не должно быть никаких штабелей.

— Лукьянов, кто же это заготовляет?

— Анатолий Анатольевич, так церковь же!

В прошлом месяце лесхоз получил распоряжение отпустить шестьдесят кубометров деловой древесины церкви, что на Сиверской, на Красной улице: епархия намерена строить жилой дом для священнослужителей. Анатолий Анатольевич вместе с Лукьяновым выбрал для церковников делянку.

— Какая церковь? — удивился он сейчас. — Разве мы эту делянку отвели для церкви?

Лукьянов побагровел и отвел глаза в сторону.

— Та-ак, — протянул Анатолий Анатольевич. — Понятно. Это ты им устроил. Неужели за пол-литра? Все не можешь себя преодолеть?

Лукьянов сказал глухо:

— За пол-литра… не устоял. Простите.

Анатолий Анатольевич долго молчал, ссутулясь и опираясь на палку. К палке подбежали два больших муравья, ознакомились и бросились в стороны…

— Я‑то, может быть, и простил бы, — сказал старший лесничий, — да лес не простит. Вот он лежит в штабелях, а ему еще расти да расти… Ты надеялся, что я сюда не загляну. А разве ты меньше моего должен беречь лес?

Лукьянов молчал. Они стояли перед золотистыми штабелями молодой сосны.

— Подавай заявление, проси освободить тебя «по собственному желанию». Если не подашь, возбуждаю против тебя дело.

— Вот вы так всегда, Анатолий Анатольевич, — заговорил Лукьянов, — насмотрелся я уже на вашу работу, никогда вы не войдете в положение… Вы знаете, что у меня дети…

Анатолий Анатольевич, вынимавший из портсигара папиросу, положил ее обратно:

— А ты, Лукьянов, когда за пол-литра делал преступление, думал о своих детях? Не могу я входить в то положение, которое ты создал своей приверженностью к водке.

Книзе шел по едва намеченной тропе. Лукьянов на пять шагов сзади. Когда перешли распадочек, в котором лежали два огромных серых валуна, Лукьянов сказал:

— Вы добьетесь до худого своим бессердечием к людям. Вы каменный.

— Не к людям я каменный, а к безобразиям, что творят люди.

— А вы слышали, что говорят про вас?

— Вот скажешь, так услышу.

— Хотят привести вас к полному окончанию…

Старший лесничий остановился:

— Ты это, что ли, хочешь?

— Вы с шуточками, а я не про шуточки. Меня сейчас обидели, кезевских обидели.

— Это Фролова?

— А хотя бы…

— Ну, знаешь ли, Лукьянов!..

И пошел широким шагом. Дождь усилился.

Все следующие дни, все две недели продолжались дожди, то мелкие, то крупные. И настроение у людей, даже любящих всякую погоду, было пасмурное.

В один из этих пасмурных дней уборщица Феня прикрыла дверь в кабинет, куда Анатолий Анатольевич только что вошел, и сказала шепотом:

— Анатолий Анатольевич, не показывайтесь вы, ради бога, в Кезево по вечерам…

— А что такое?

— Добрые люди просили: скажи ты ему, чтоб вечером не показывался в Кезеве…

— Фролов, что ли?

— Говорят про Фролова.

— И ты о том же, кукушечка!

Но от разговора все-таки остался неприятный осадок. Память подсказывала схожие случаи: на Дальнем Востоке, в одном из заповедников, браконьеры убили директора, в другом — обходчика. На Волге… убить самого рыболовного инспектора не удалось, так убили двух членов его семьи. Жажда обогащения мутит разум у иных людей.

Но не потворствовать же им!

«Но не потворствовать же им», — повторил он эту фразу лесничему Жеймо, когда они сидели на берегу Орлинского озера, разговаривая о своих лесных делах и о характерах людей, с которыми приходится встречаться. В Орлинском лесничестве как раз производились рубки, и лесничий подчас тоже выдерживал натиск недобрых человеческих желаний.

В конце месяца случилось Книзе возвращаться поздним, часов в одиннадцать, вечером с Дивенской. Целый день не ел, не пил, устал страшно. Мучила жажда… А нет ли в Кезеве какого-нибудь незакрытого ларька?!

Идет по кезевской улице, но все ларьки уже закрыты… Впрочем, в одном сквозь щели свет!

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы