Рассказы о товарище Сталине и других товарищах

Крайний справа — бывший второй секретарь ЦК, бывший член Политбюро тов. Кириченко. Не пытайтесь найти его имя в словарях и энциклопедиях. Кириленко есть, а Кириченко нет. Как слизали человека. Мистика какая-то. А ведь был вторым, после Никиты Сергеевича, человеком в государстве! Нельзя же себе представить, что Хрущев назначил вторым человеком призрак. Да и не похож тов. Кириченко на дух. Открытое партийно-хозяйственное лицо. В ладоши хлопает. Делает вид, что улыбается. Ума не приложу, куда же он запропастился? Может, кто знает? Очень буду признателен.

За ним стоит бывший молодой член Политбюро, бывший секретарь ЦК Д.С. Полянский. Теперь он посол в Японии. Как так? За что ж он-то полетел? Ведь не за развал же сельского хозяйства, за которое он отвечал? Да он и не виноват в развале. Ведь не мог же он распустить колхозы, чтобы наладить дело? За это его бы не в Японию, а в другое место послали. Так что же? Про него в наших кругах рассказывали следующие истории.

Однажды он вызвал, как говорят, к себе руководство Союза писателей. И сказал им: «Вот у меня на столе лежит рукопись настоящего произведения. Это лучшая книга о рабочем классе, которую я когда-либо читал. И мы дадим зеленую улицу этому произведению.» Писательские начальники просто обалдели. Кто же этот неведомый гений, осчастлививший отечественную литературу своим невиданным творением? Тем более о рабочем классе, как того постоянно требовала партия? Все говорят: «Кто это, кто? Не томите, Дмитрий Степаныч!» Полянский говорит: «Это писатель Шевцов! И книга его называется „Во имя отца и сына“». Все говорят: «Шевцов? Какой такой Шевцов?» Полянский говорит: «Выйдет книга, вот и узнаете». И книга вышла чудовищным тиражом в издательстве, если не ошибаюсь, «Московский рабочий». Это было что-то невообразимое — смесь хулиганства, графоманства и черносотенства. Ее перевели на многие иностранные языки, чтобы показать, до какой низости может докатиться литература, если к ней прикасаются Полянские. Дошло до того, что мне разрешили написать открытое письмо Евг. Сазнова писателю Шевцову на 16-й странице «Литгазеты», где людовед и душелюб Сазонов поздравлял собрата по жанру с великим вкладом в литературу, оспаривавшим где-то вклад в нее же самого Сазонова. Полянский, якобы, получил взыскание за то, что влез не в свой огород и съел чужую брюкву. Но скандал с Шевцовым был большой.

Второй раз его имя всплывает в связи, как это ни странно, с Галичем. Сын писателя В. Дыховичного Ваня Дыховичный, артист театра на Таганке, женился на дочке Полянского. И ничего особенного, вожди, как и все, способны к размножению, и во многих случаях у них растут дети. И даже иногда вполне нормальные. Так вот Иван Дыховичный попал в семью вождя. И он привел домой своих друзей, актеров. Посидели, выпили, Высоцкий сыграл на гитаре, попели. Потом включили магнитофон и поставили Галича. И Дмитрий Степанович впервые услышал правду.

Тут в этом месте обычно говорят: «Да ладно тебе! Что он, раньше не слышал? Небось домой приходит после работы и ставит Галича, Высоцкого, Окуджаву. Ведь он — как мы: на работе один, а дома другой.» Вот и нет! Я думаю, что он тогда первый раз это услышал. Потому что вожди слышат лишь то, что хотят слышать. Иначе они могут поколебаться. А колебаться им нельзя, если они хотят быть вождями. И вся информация, которую они получают от своих холуев, тоже тщательно отобрана, чтобы не попалось хозяину что-то, что может ему не понравиться. И когда он услышал Галича, ему стало так страшно, что Галич вынужден был эмигрировать...

(Я снова хочу подчеркнуть, что истории эти ходили в нашем тесном писательско-журналистском кругу в Москве, и я рассказываю их в надежде, что они помогут когда-нибудь разыскать истину).

Третья история связана с Аркадием Райкиным. Он поставил спектакль со вступительным фельетоном, который написал для него писатель и фельетонист Леонид Лиходеев. Это был очень сильный, как теперь говорят, «гражданственный» фельетон с обильными цитатами из Ленина, обличающими бюрократию, комчванство, нехватки, недостатки, коррупцию, взяточничество. И вы знаете, как замечательный Райкин мог произнести этот фельетон. Ленин на этот раз бил из своего далека прямо по нынешним соратникам. Полянский вызвал Райкина и сказал что-то похожее на то, что сказал Сталин Крупской: «Если вы будете себя так вести, то мы назначим Владимиру Ильичу другую вдову». И Райкин с тяжелым инфарктом попал в больницу.

Трудно, конечно, предположить, что Полянский «загремел» за эти свои деяния, но то, что его вмешательство в чужой сектор сыграло свою роль, можно себе представить.

Дальше стоит юноша в очках, которого я не знаю, какой-то «искусствовед в штатском»...

А потом идет тов. Мухитдинов, член Политбюро, бывший, разумеется, с именем которого у меня связаны самые теплые воспоминания.