Рассказы о вещах

«Он еще не знал, — говорится в книге, — что Земля шар. Она казалась ему отрезком колонны — ведь надо же было дать земному диску какую-то толщину. Но эта колонна не поддерживала свод и не опиралась на фундамент.

Беспредельное!

Нам трудно представить себе бесконечное пространство. Мы до сих пор говорим о небесном своде, о небесной тверди, как будто небо — это крыша над нашей головой.

А две с половиной тысячи лет назад люди не только так говорили, но так думали, так видели.

Какая же нужна была смелость, чтобы отвергнуть то, что видят все, чтобы сказать: мир безграничен, у него нет пределов ни в пространстве, ни во времени!»

И вот спустя несколько лет ученик Анаксимандра Анаксимен решительно отказался от его дерзновенной догадки о том, что Земля висит в беспредельности. Самое понятие о беспредельности так устрашило его и других учеников Анаксимандра, что они стали снова строить — конечно, только в своем воображении — твердый небесный свод, огромный хрустальный шар, который вращается вокруг Земли вместе со звездами, вбитыми в него, как золотые гвозди. Звезды неподвижны, а Солнце, Луна и планеты носятся осенними листьями между Землей и небом.

Этот отказ оробевших учеников от замечательной находки учителя характеризуется в книге метким сравнением.

Ученики Анаксимандра, — говорится там, — «торопились снова воздвигнуть хоть какие-то стены вместо разрушенных». Птенец старался забраться обратно в разбитую скорлупу.

Таких птенцов, которые, испугавшись открывшегося перед ними простора, пытались залезть с головой в разбитую скорлупу, можно найти немало в истории науки — не только древней, но и более поздней.

Вряд ли имя Анаксимена осталось бы в истории, если бы он ограничился на своем веку идеей «хрустального» неба.

Нет, он был пытливым мыслителем и вслед за Фалесом и Анаксимандром задумывался над вопросом: что такое материя, что такое первое вещество, из которого все возникает.

Он долго ищет ответа, наблюдает окружающий мир, воду, небо, облака, радугу, лучи солнца, вслушивается в шум ветра и приходит к заключению, что все на свете образуется из воздуха.

В главе «Наука принимается раздвигать стены» учение Анаксимена излагается так:

«Частицы воздуха то сходятся ближе, то расходятся. Это движение частиц породило и Землю, и Солнце, и звезды. Это движение вечно. Оттого-то мир и вечно изменяется».

«Взор ученого, — говорится в этой главе, — впервые начинает проникать в глубь вещества.

Давно ли людям казалось, что песчинка г— самая маленькая из вещей? И вот Анаксимен догадывается, что есть такие маленькие частицы, которых не увидишь и глазом.

Рушится еще одна стена. За нею открывается простор Малого мира. И человек… идет в Малый мир, чтобы найти там ключ к Ббльшому миру вселенной».

Книга о том, как Человек научился мыслить, и в дальнейшем так же наглядно показывает юным, да и многим взрослым читателям, каким трудным и противоречивым путем шла наука, искавшая ключи к тайнам Малого и Большого мира.

Она то находила крупицы истины, то теряла их, то шла вперед, то отступала.

Невольно вспоминаются слова Маркса:

«В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам».

Все круче, все недоступнее становились тропы по мере развития и усложнения научной мысли.

В популярных очерках по истории философии обычно указываются даты рождения и смерти философов и краткие сведения об их жизни. Более подробные биографии даются чаще всего в книгах, посвященных отдельным мыслителям., В книге «Как человек стал великаном» мы видим попытку сочетать то и другое. Наука здесь неотделима от биографии тех, кто ее создавал. Кажется, будто они сами излагают свои теории и ведут страстный спор между собой.

Но это не значит, что автор в книге отсутствует или только регистрирует разнообразные, часто противоречащие одно другому учения. Нет, стараясь возможно точнее рассказать о роли того или иного ученого в истории науки, он не остается нейтральным. Для него наука не склад готовых теорий и гипотез, а поле непрестанных битв, в исходе которых он и сам кровно заинтересован.

Да и читатель не остается равнодушен, если становится участником научного спора. Следя за поединками мысли, он учится разбираться в столкновении взглядов, в борьбе направлений.

О событиях, происходивших две-три тысячи, а то и больше лет тому назад, в книге говорится так. будто это было вчера, словно нет этой толщи времени, сквозь которую так трудно разглядеть людей и обстановку отдаленных эпох и стран.

Вот глава, название которой напоминает нам длинные заголовки из старинных романов:

«Читатель попадает в избранное афинское общество и участвует в разговоре на злобу дня».