Рассказы о животных

— Это было не так давно, — начал он. — Прошлой весной. За несколько дней до благовещения судьба занесла меня в С. Я исходил вдоль и поперек это село с бросающейся в глаза бедностью улочек и дворов и переполненными корчмами. Покончив с делами, под вечер я вышел из села и зашагал на станцию, чтоб попасть на пловдивский поезд.

До станции, как тебе известно, не больше восьми километров — для меня с моими саженными шагами это сущий пустяк. После войн с их бесконечными переходами и еще более долгими привалами пространство и время для меня как бы потеряли значение.

Хотя времени у меня было немного — я его точно рассчитал, — и приходилось спешить, чтобы не опоздать на поезд, я как всегда не мог устоять перед искушением остановиться, чтобы полюбоваться дивными просторами, открывающимися моим глазам. Я наслаждался прекрасным видом высокого волнистого плато, сбегающего к востоку и живописно прикорнувшего у самого подножия восточных отрогов Рилы.

Я был поражен, что по соседству с узким, как труба, скалистым и вечно пыльным ущельем существует такой безбрежный простор со свежим, прозрачным, как хрусталь, воздухом, чистыми водами и лазурным небом — а я этого и не подозревал! Солнце светило над по-весеннему зазеленевшим широким плоскогорьем. Ветерок доносил из ущелья над селом терпкий аромат ели и дикой герани, а от ближних вершин до самого села простирались вечерние тени.

Кое-где на лугах и незасеянных пашнях виднелись отары овец и небольшие стада крупного скота. Одна отара выбралась из ивняка, медленно, пощипывая траву, миновала полосу залежи, перевалила через невысокий гребень и скрылась из виду.

Шоссе пересекало этот ивняк.

Дойдя до него, я вдруг увидел, что одна белая овца, продравшись сквозь кустарник справа, подошла к канавке у обочины, остановилась напротив и, повернув голову ко мне, заблеяла.

Я подумал, что овца замешкалась в ивняке, отбилась от стада и теперь ищет его.

Но она блеяла как-то по-особому. Совсем не так подает голос потерявшаяся или запертая овца. Она издавала известный тем, кто имел дело со скотиной, утробный звук — низкий, ласковый, тягучий — так овцы подзывают ягнят пососать молока.

Не обращая на это внимания, я безучастно продолжал идти своей дорогой, но овца не отставала.

Она двигалась параллельно со мной вдоль канавки, держась вблизи ивняка, а сама все смотрела на меня и блеяла все так же нежно и вроде умоляюще.

Что все это значит? Что нужно этой овце?

Я остановился.

Овца тоже остановилась; и так мы стояли друг против друга, как говорится, глаза в глаза. Овца утробно блеяла.

Уже не оставалось никакого сомнения, что ей что-то от меня нужно. Овца, видно, хотела сообщить мне нечто очень важное, чего я не мог понять. Это было крупное и сильное животное, которое вряд ли отбилось бы от стада. А если такое и случилось бы, то овца бегала бы по полю, громко блея — ей было бы не до меня.

Эти призывные звуки и умоляющий взгляд, видно, выражали просьбу в чем-то помочь.

Что-то случилось.

Я перескочил через канавку и, протянув руку, погладил овцу. Она не бросилась наутек, а повернулась и медленно пошла к ивняку, то и дело оборачиваясь, словно хотела убедиться, что я иду следом.

И тут я понял, в чем дело.

Ее задние ноги были в крови, это говорило о том, что овца только что разрешилась и стала матерью.

Я ускорил шаги. Пройдя за овцой шагов десять-пятнадцать, я увидел под кустом на траве крохотное создание с белым лобиком, длинными черными ушками и большими коричневыми пятнами на лопатках и задке. Ягненок чем-то напоминал ласточку. Он пытался подняться на передние ножки и подавал голосок — еще очень слабенький.

Овца заспешила к нему, нежно блея. «Я здесь, мой маленький! Не бойся, я здесь! Я ходила за этим человеком», — казалось, говорила она своему детенышу и, склонившись над ним, стала лизать ему шейку и хвостик, а сама все время ласково с ним разговаривала.

Торжественный миг!

Я снял шляпу и, скрестив руки на груди, стоял, как вкопанный, любуясь великой картиной начала новой жизни. Удивление, восторг, благоговение переполняли мою душу. Глядя на эту картину, которая говорила сама за себя, а понял очень многое.

«Вот в чем дело, сударь, — говорила овца без слов. — Час назад появилось на свет это создание. Посмотрите, оно еще совсем слабенькое, не может стоять на ножках. Я так счастлива, так счастлива! Увидев его, я на радостях забыла обо всем, забыла, что я здесь одна-одинешенька и боюсь за него и за себя. Вот почему я и позвала вас. Сделайте для нас все, что можете. Боюсь и подумать, что мы можем остаться здесь на ночь вдвоем. Мне страшно даже сейчас, среди бела дня… Орел начнет парить над головой и унесет мою радость…»