Рассказы об оружии

Расчет получил приказ изготовиться к огневому налету. Несмотря на жестокий мороз, которым вообще памятен январь 1942 года, артиллеристы сбросили шинели и остались в ватниках. Выстроившись в цепочку, они застыли, сжимая в руках патроны. Прозвучала короткая команда капитана Толкачева, и заряжающий забросил в камору первый патрон. Тут же грянул выстрел, и у заряжающего в руках уже новый патрон, и не успела еще выброшенная гильза коснуться земли, как в камору еще на накате полетел следующий патрон Двадцать пять выстрелов было сделано в течение одной минуты, и когда в тишине звякнула последняя выброшенная гильза, старший из расчета, повернув к капитану разгоряченное лицо, кратко доложил:

— Все.

— Смирно! — необычно громко скомандовал капитан и, подойдя к группе стоящих неподалеку офицеров, четко отрапортовал:

— Товарищ председатель Государственной комиссии! Испытания 76-мм дивизионной пушки закончены. Проводил опыт капитан Толкачев.

После коротких радостных поздравлений все направились к пушке. Как изменилась она за одну минуту огневого налета! Дульный тормоз и ствол стали черными от обгоревшей краски. Клин и клиновый паз — в потеках загустевшей и потемневшей смазки. Снег по обеим сторонам орудия потемнел и подтаял от пламени, вырывающегося из окон дульного тормоза. По краям образовалась плотная ледяная корка. За орудием снег тоже уплотнился и потемнел от выброшенных при стрельбе горячих гильз. Но ни одна деталь не отказала, пушка была готова стрелять снова и снова…

Принимая поздравления присутствующих, главный конструктор орудия Василий Гаврилович Грабин испытывал чувство глубокого удовлетворения: Красная Армия получила наконец дивизионную пушку, которая ясно представлялась ему еще восемь лет назад, когда его немногочисленный молодой конструкторский коллектив впервые взялся за эту задачу. В те годы, пожалуй, ни одно орудие не вызывало столько споров, столько разноречивых мнений и столько конструктивных решений, сколько вызвала именно дивизионная пушка. И этот разнобой мнений был порожден огромным и недостаточно хорошо осознанным боевым опытом первой мировой войны…

Каждое орудие, состоящее на вооружении армии, должно соответствовать тем целям, для поражения которых оно предназначено. И чем меньше требований к орудию, чем меньше разнообразие поражаемых им целей, тем, естественно, легче его сконструировать. Вот почему тяжелые, сложные артиллерийские системы нередко создавались и принимались на вооружение более быстро и менее болезненно, чем легкие и, казалось бы, простые орудия. Все дело здесь было в том, что к этим уникальным орудиям предъявлялись не столь многочисленные и разноречивые требования. Отчасти такая картина наблюдалась и в истории советской артиллерии. Такие классические мощные орудия, как 122-мм корпусная пушка и 203-мм гаубица большой мощности, были созданы за 2–3 года и приняты на вооружение Красной Армии в числе первых. А вот 76-мм дивизионная пушка создавалась мучительно на протяжении целых восьми лет и была принята на вооружение лишь в феврале 1942 года.

Основная задача дивизионной артиллерии — непосредственная поддержка пехоты на поле боя. Это значит, что дивизионные орудия должны поражать всякую цель, с которой в ходе сражения может столкнуться пехота. На протяжении многих десятилетий такими целями была живая сила противника и его артиллерия. Поэтому в результате долгой эволюции к началу XX столетия выработался отличный тип скорострельной полевой 3-дюймовой пушки, идеально приспособленной для поражения этих целей. Достаточно подвижная, чтобы следовать за пехотой по любой местности, достаточно могущественная, чтобы устранять те препятствия, которые могут встретиться на пути пехоты в маневренной войне, эта пушка в то же время имела достаточно легкий снаряд, чтобы не возникало трудностей со снабжением, и была достаточно скорострельна, чтобы в критических случаях выпускать несколько десятков снарядов в течение нескольких минут. Высокая эффективность французской 75-мм полевой пушки образца 1897 года и русской 3-дюймовой полевой пушки образца 1902 года породила тогда мнение, будто в дивизионной артиллерии этими орудиями положен предел совершенства. Русско-японская война поколебала это мнение: в состав дивизионной артиллерии должна быть включена и гаубица. Наконец, первая мировая война, создав новые цели — самолеты, танки, дзоты, бронеавтомобили, необычайно расширила круг предъявляемых к дивизионной пушке требований.

Совсем недавно считавшиеся верхом совершенства трехдюймовки империалистической войны быстро устарели, и на повестку дня стал вопрос: какой должна быть дивизионная пушка 1940-х годов?