Рассказы (публикации 2009–2017 годов)

Я впитывал каждое слово её рассказа. О том, как на следующей неделе после нашего свидания она вышла замуж. О том, как подруги научили её симулировать девственность. О том, как трудно было кончать институт, имея маленького сына. О рождении дочери. О жизни в Кокчетаве до выезда в Германию шесть лет назад. Мужа, очень хорошего человека, который любил её, она покорно терпела, не переставая любить единственного мужчину, которого Господь подарил ей для любви. Так она сказала. Начиная с середины восьмидесятых годов они понимали, что жить в Казахстане уже не возможно. Для детей они отрывали от себя каждый кусок. И, как только образовалась щель, они протиснулись через неё в Германию. На первых порах было трудновато. Трудновато, если сравнить с нынешней жизнью. В сравнении с Кокчетавом это был просто рай. Муж, инженер-электрик, начал работать простым электриком на стройке. Но уже через год он поднялся почти до инженерного уровня. И тут несчастье: оборвался провод высокого напряжения. Мужа убило на месте. Пенсия вполне обеспечивает её. Но не может же она не работать. Сын учится в университете. Он очень удачный, очень способный и трудолюбивый мальчик. Она не очень представляет себе, что это за появившиеся новые счётные машины, компьютеры. Ещё до поступления в университет, ещё будучи учеником в последнем классе, сын в местном банке был, можно сказать, хозяином этого самого компьютера. Вот и сегодня его пригласили из университета. Что-то не заладилось у них там. С дочкой сложнее. Девочка хорошая. И ученица хорошая. Но очень уж она современная. У неё, шестнадцатилетней, есть бой-френд. Это в шестнадцать лет! Мария смущённо посмотрела на меня и сказала: «Я-то, как вам известно, девственность до замужества потеряла в двадцать один год. Да и то только потому, что хотела отдать её единственному любимому мной человеку».

В этот момент в двери напротив нашего диванчика появился… Доктор, вы не поверите! Хорошо, что я сидел. В двери появился я, студент второго или третьего курса. Однояйцовый двойник того самого студента, каким был я тогда. Хорошо, что борода, седина и всё прочее преобразили меня. Но юноша оглядел меня весьма внимательно. Мария представили меня как старого знакомого по Кокчетаву. Иоганн окончил работу в банке и зашёл попрощаться с мамой перед поездкой в университет.

Когда он ушёл, мы долго молча смотрели друг на друга. Я не выдержал и спросил: «Как на это реагировал твой муж?». «Но ведь он вас не видел. Кроме того, родила я почти точно через девять месяцев после свадьбы».

Я снова замолчал. Я просто не был в состоянии говорить.

Появился Гриша. Оказывается, прошёл не час, а два часа. Я этого не заметил, не ощутил, слушая Марию и рассказывая о себе. Потерял ощущение времени. Гриша, как потом выяснилось, ничего не понимал, но предпочёл прогуляться по городу и не мешать нашему общению.

Ещё в Амстердаме мы запланировали, что в этот день переночуем в Констанце, а на следующее утро отправимся в Швейцарию. Но когда Мария предложила нам переночевать у неё, я вдруг захотел наплевать и на Констанц, и на Рейн в Швейцарии и в Лихтенштейне. И…

Вы знаете, почти за двадцать лет нашей супружеской жизни я ни разу не шмыгнул налево. У меня даже помыслов подобных никогда не было. Но когда Мария сказала, что в её доме есть достаточно места для нас с Гришей, я впервые в жизни просто физически ощутил в себе раздвоение — верность жене и дикое желание остаться у Марии.

Гриша молчал, предоставив мне право выбора. Я поблагодарил Марию. Мы встали, обнялись, расцеловались. Я что-то бормотал о будущих встречах. И вышли к машине.

Уже потом, по пути в Констанц, — ни о чём не спрашивая, Гриша сел за руль, — я пытался оправдать пережитое раздвоение тем, что испытал шок при виде Иоганна.

А ещё уже в машине я посмотрел на вручённую Марией визитную карточку и прочёл: «Мария Этингер, администратор музея». Надо же — такое совпадение! Но это, разумеется, несущественная случайность.

Иоганн. Это и есть причина моего прихода к вам. Ну, согрешил. Повёл себя подло. Но я ведь не каялся. Не без тайного удовольствия вспоминал эти мгновенно промелькнувшие неповторимые часы в номере гостиницы на бульваре Дружбы народов. Редко вспоминал. Возможно потому, что совесть при этом шевелилась и запрещала наслаждаться воспоминанием. При этом ни разу я не подумал о возможных последствиях того эфемерного счастья. И вдруг Иоганн. Понимаете, у меня ещё один сын. Старший сын. У верующего еврея сын немец. К тому же совпало, что обратился я к вам, к человеку, для которого война никогда не кончается, именно в годовщину начала этой самой войны. Доктор, дорогой, посоветуйте, как мне быть? Что я должен или что я могу предпринять? Как мне хоть в какой-то мере искупить свою вину, свой грех?

Я долго молчал. Молчал. И наконец спросил:

— Игорь, есть у вас какие-нибудь жалобы на состояние здоровья?

5 июля 2011 г.

х х х

А теперь несколько слов о новостях экономики и культуры.