Рассказы (публикации 2009–2017 годов)

В Израиле я впервые увидел вас тоже в пятницу. Когда я в первый раз пришёл в наш Союз. Чуть раньше полудня. Все сидели за столами, на которых была селёдка, лук, колбасы, хумус, тхина, какие-то салаты, хлеб и, конечно, водка. Председатель Союза Авраам Коэн с рюмкой в руке ходил между столами и рассказывал недельную главу Торы! Как он рассказывал! С каким увлечением! Как соединял Тору с нынешним положением Израиля! И, что удивительно: Тора, а порой с юмором! До чего же умный и остроумный человек! Поразительно, но позже я узнал, что Коэн абсолютно не религиозен. Это же просто невероятно, а так приобщал к Торе ничего не знающих о ней балбесов.

Я заметил вас за крайним столиком. Но ещё не знал, что это и есть тот самый киевский Деген, о котором так много рассказывал мне мой старший брат.

До самой смерти Авраама я не пропустил в Союзе ни одной пятницы. Я уже узнал, что это вы и есть Деген, но удивлялся тому, что вы всегда за крайним столиком. Потом обратил внимание, что абсолютно на всех фотографиях вы всегда в последнем ряду. Честно говоря, это меня удивило. Но я вспомнил, что Сёма не без юмора рассказывал, как в Киеве на всех заседаниях ортопедического общества вы все годы всегда сидели на одном и том же месте — в последнем ряду.

Нет уже этих замечательных пятниц. Стыдно признаться, но только оттуда у меня некоторое, поверхностное, представление о Торе. Чтение Торы меня утомляет. Как-никак, я на четыре года старше вас. А тогда, когда Авраам Коэн, отпивая водку, рассказывал, я казался себе участником каждого события, описанного в Торе. Вот вам и роль личности.

Ничего плохого не могу сказать о нынешнем нашем президенте Союза. Бывший генерал. Человек явно порядочный. Авраам был всего-навсего старшим сержантом. М-да.

Никогда не забуду, как над его могилой вы сказали только одну фразу:

— Сейчас мы хороним наш Союз.

Тогда, можно сказать, я не понял. Сейчас уже очень хорошо понимаю ту вашу фразу над могилой Авраама.

Стал к вам приглядываться. Иногда мне хотелось сказать вам, что я Сёмин младший брат. Но как-то не выпадало повода. Да и десять лет, будучи с вами в одном Союзе, можно сказать, я ничего не знал о вас. Правда, иногда слышал разговоры, что вы хорошо воевали. Но как-то не задумывался над тем, что вы, на четыре года моложе меня, кадровика призыва тысяча девятьсот тридцать девятого года, успели столько повоевать. Старики в Союзе в основном говорили о вас только как о враче. Хорошо говорили.

В девяносто девятом году я прилетел в Киев на Сёмино девяностолетие. Вот тогда в Киеве я узнал о вас именно то, что могло бы меня приблизить к вам. Понимаете, я понял, что вы израильтянин до мозга костей. Причём, такой израильтянин, который не терпит тех своих соотечественников, что в душе не распрощались со своим прежним гражданством. Простите меня, но такие люди, как правило, националисты и шовинисты. А я не выношу националистов.

В тот приезд в Киев я узнал, что вы совсем не националист, что вы были почитаемой личностью среди украинских националистов, и что многие из них были вашими друзьями. Тут я должен перед вами извиниться. На банкете Сёма поднял тост за вас. Многие просили передать вам привет. А я, возвратившись в Израиль, всё ещё не подошёл к вам. Ну, ладно, думал, дружил с украинскими националистами. У скольких ярых антисемитов есть любимая фраза, вроде бы доказывающая их порядочность: «У меня есть друзья евреи».

Многие новые соотечественники сменили идеологию. Был коммунистом — а в Израиле стал ярым антикоммунистом. Понимаете, я ещё не был уверен в вас.

В ту поездку в Киев я ещё не знал, что у вас есть не только медицинские публикации. Совсем недавно мне рассказали, что вы написали много рассказов и даже книги.

И я начал читать написанное вами. Я не большой специалист в литературе. У меня при чтении всего два критерия: интересно, или неинтересно. Так я вам скажу, и это не комплемент, я вообще не умею делать комплиментов. Интересно! Но главное не это. Прочитав ваши рассказы, я, наконец, узнал, что вы не националист и не шовинист. А рассказом «Танк» вы меня взорвали! Я увидел, что мы с вами единомышленники, что я должен подойти к вам. Что я должен объяснить вам, что сделало меня таким, какой я есть.

И вас и меня инвалидами сделали немцы. А мы ненависти к немцам не испытываем. Причём, вы, можно сказать, бескорыстнее меня. У меня основательная причина.

В Израиле от многих я слышу:

— Поехать в Германию? Ни в коем случае! Поехать в страну сплошных антисемитов?

А кто доказал, что Германия страна сплошных антисемитов? Поехать в Германию нельзя, а во Францию можно? А что французы творили во время войны! А задолго до войны? А дело Дрейфуса? И как благородные французы повели себя, когда Дрейфуса уже реабилитировали? Они убили своего великого Золя только потому, что он был за правду, за справедливость, выступил в защиту Дрейфуса.