Рассказы разных лет

Восток между тем постепенно светлел. Сначала он посерел, потом по нему прошли быстрые дрожащие тени, небо сразу потемнело и усеялось тысячами ярких мерцающих звезд. По деревьям пробежал короткий, но резкий ветерок. Стало еще холоднее, и я поглубже влез в свою плащ-палатку. Прошло еще полчаса. Вдруг край горизонта словно пронизала алая кайма, она быстро росла и светлела, затем снова поблекла, и ночь уступила место серому, быстро поднимающемуся рассвету, Над верхушками деревьев зазвенели робкие одиночные голоса птиц. И вот сразу выкатилось солнце, брызнув лучами по лесу, поляне и еще не просохшей земле. Туман таял, его разорванные клочья кое-где цеплялись за низкие кусты.

Я поднялся и разбудил своих заспавшихся товарищей. Выйдя из леска, мы очутились на полянке, в самом конце которой виднелись фигуры наших солдат. Двое из них копошились, склонившись над какой-то бесформенной кучей, а третий, размахивая пилоткой, бежал нам навстречу. Подбежав к ним, мы увидели смятый, нераскрывшийся парашют и под ним мертвого человека. Когда бойцы перевернули его лицом вверх, я чуть не вскрикнул от изумления. Передо мной лежал барон Фогель фон Гогенштейн. В эту минуту к нам, запыхавшись, подбежал Тулубьев.

— Вот тебе и pa-аз, Володька Трахтенберг! — изумленно проговорил он.

Потом старый гусар повернулся ко мне и, почесывая затылок, разочарованно сказал:

— Кажется, я упустил свой единственный шанс, господин подполковник.

— Ничего, Александр Аркадьевич. У вас впереди могут быть еще несколько подобных, — утешил я его и принялся обыскивать разбившегося немца.

…Едва я вернулся в комендатуру, как меня потребовали к аппарату. Вызывал из штаба армии генерал, начальник тыла, которому перед своим отъездом обстоятельно доложил обо всем Матросов.

Я рассказал ему о происшествиях.

Во время нашей беседы генерал неожиданно заговорил в очень благожелательном тоне о моей новой переводчице.

— Так вы уже знаете о ней? А я только что собирался доложить вам, — сильно удивившись, сказал я.

Но генерал перебил меня:

— И мы знаем ее, знают ее и особые органы армий. Это хороший работник, с очень солидными рекомендациями.

Проговорив это, он вновь вернулся к основной теме нашей беседы.

— Действуйте, товарищ гвардии подполковник, по вашей интуиции и инициативе. Я вижу, что хотя обстановка у вас сложна и запутанна, но вы на верном пути. Информируйте меня о ходе дела. Если надо, вызывайте меня в любое время дня и ночи. А теперь идите спать, вам надо отдохнуть, а мне возвращаться в Военный совет.

Итак, у нас в руках был специальный пароль, позывные и длина волны шпионской радиостанции. Теперь следовало выяснить, где она находится. Особого труда для нас эта задача уже не представляла, так как тайные радиостанции обычно обнаруживаются с помощью простых пеленгаторных установок, и Глебову, радиотехнику и отличному специалисту, не стоило бы большого труда обнаружить ее местопребывание.

— Принцип таких поисков очень прост, — рассказывал мне Глебов, — и заключается в том, что радиоприем производится не на обычную антенну, которая висит над крышей, а на специальную рамочную антенну. Максимальная слышимость передачи получается тогда, когда плоскость рамки направлена на передающую станцию. Стоит только отклонить рамку, как слышимость ослабляется. С помощью рамочной антенны мы легко определим направление шпионской радиоволны, а установив две такие рамки в разных местах, мы найдем и точку пересечения их направления. Это и будет место, где находится вражеская станция, — начертив две сходящиеся линии, закончил старшина.

Приготовив два приемника с рамками, мы с нетерпением стали дожидаться работы тайной радиостанции. Глебов и специально вызванный лейтенант из радиоузла армии, вооруженные наушниками, уже заняли свои места. Вдруг они насторожились и начали прием фашистских позывных.