Рассказы разведчика

Мы пробегаем мимо будки и выскакиваем на железнодорожное полотно. Видим, как в разные стороны от него разбегаются солдаты. Но вот, впереди на полотне немецкий офицер с пистолетом в руке, останавливает солдат, пытается организовать оборону. Если ему не помешать, он заставит солдат сопротивляться. Виталий Чеботарев, видя это, решительно берет из рук Петряну ручной пулемет и устанавливает его прямо на шпалах. Петряну торопливо вставляет диск с патронами. Виталий, прицелившись, нажимает на спусковой крючок. Немецкий офицер, нелепо взмахнув руками, падает на насыпь, несколько солдат врага тоже падают на землю, остальные, побросав оружие, скатываются под насыпь и разбегаются кто куда по замёрзшей пойме речушки. Первый очаг сопротивления врага сломлен, путь на железнодорожную станцию открыт!

Бежим вперед, перепрыгивая через шпалы. Впереди Виталий Чеботарев, за ним его друг Василий Печенюк. Бежать тяжело, гранаты оттягивают поясной ремень, запасные диски больно бьют по бокам. Жарко! Я расстегиваю воротник гимнастерки. Вбегаем в пригород. Справа и слева сады, хозяйственные постройки, добротные жилые дома. Из центра города доносятся выстрелы и разрывы гранат. Это наши ребята ведут бой. Показывается входной семафор станции. Мы перепрыгиваем через стрелки, приближаемся к составам, пока видим всего три состава. Бежать уже нет сил, но бежать надо. Вдруг из-под вагона вылез станционный рабочий с молотком на длинной ручке. Увидев нас, он остановился. Проходя мимо, я тихо, но твердо сказал ему по-немецки: «Стоять на месте, не двигаться». И на всякий случай по старой детской привычке показал ему кулак. Неожиданно брызнула автоматная очередь. Между вагонами замелькали солдаты в немецких касках. Зашипели тормоза вагонов. Ударная волна прошла через весь состав.

– К паровозам! Вперед, вперед, к паровозам! – закричал Чурбанов и первым бросился в голову эшелонов.

Чеботарев бросает гранату в будку ближайшего паровоза. Раздается оглушительный взрыв, паровоз скрывается в клубах белого пара. Подрываем еще несколько паровозов и надежно закупориваем станцию. А на вокзале творится что-то невообразимое. Обезумевшие от страха люди с чемоданами и сумками лезут в переполненные вагоны. Крик, шум, детский плач. Когда же на перроне появились мы – русские бойцы, все сразу замерли. С отчаянием и страхом глядели немецкие жители на солдат с красными звездами на шапках. В полной тишине мы пересекли перрон и вошли в здание вокзала. Здесь еще больше народу.

– Где начальник станции? – спрашиваю я у первого попавшегося на глаза человека. Мужчина молча смотрит на меня единственным глазом, пытается что-то сказать, но не может, ему мешала дрожь.

Я знал, что у немцев служащие часто имеют квартиры в том же здании, где они работают. Мы поднимаемся на второй этаж, и находим одну квартиру. В ней, кажется, никого нет, только в спальне из-под высоко взбитой перины торчат чьи-то сапоги. Мы сдергиваем перину и видим лежащего на кровати человека в железнодорожной форме.

– Гитлер капут! Аллес капут! – бормочет он, вставая с постели, и пытается поднять руки.

Это и был начальник станции. Я с большим трудом втолковал ему, что мы от него хотим. Я серьезно предупредил его, что если хоть один эшелон уйдет со станции, то ему несдобровать. Мы спустились с ним в диспетчерскую, где никого не было и, надрываясь, звонил телефон.

– Возьмите трубку и отвечайте на вопросы, как будто ничего не случилось. О нас ни слова, – сказал я, показывая на телефон.

Немец поспешно берет трубку, прикладывает ее к уху, и, не сводя с меня и моего автомата испуганных глаз, отвечает в трубку односложными фразами. Потом он, закрыв микрофон ладонью, тихо шепчет:

– Кюстрин спрашивает, когда отправим к ним эшелон с воинским имуществом. Берлин торопит.

– Отвечайте, состав готовим, скоро отправим, – говорю я.

Убедившись, что начальник станции понял нас, мы вышли опять на перрон. К нашему удивлению он был пуст, только у состава тоже громоздились горами брошенные чемоданы.

Из-за угла здания высунулась голова мальчишки лет десяти двенадцати, с любопытством смотревшего на нас. Я весело подмигнул мальчишке, тот улыбнулся и вышел из-за угла. За ним появился второй, третий, через несколько минут нас окружала уже целая ватага немецких ребятишек.

– Куда исчезли пассажиры? – спросил я.

– О! Они все разбежались. – Ответил один из них.

– А вы почему не убежали?

– Нам бежать некуда, мы здесь живем, вот в этом доме. А вы русские?

– Да, русские.

– Из Москвы?

– Не все, – ответил я, – вот он из Москвы, – сказал я, указывая на Виталия Чеботарева, – а я, например, из Сибири.