Рассказы (с сайта автора)

Ну, что животные домовых видят, это ни для кого ни секрет. Твари бессловесные, безгрешные много такого замечают, чего люди знать не знают, ведать не ведают. Особенно у кошек ловко получается - кошки все видят, видимое и невидимое. У собак похуже - эти домовых не глазами видят, а носом чуют.

Прокоп поежился и поднял воротник. Ночка выдалась холодная. Лето хоть пока и не кончилось, а все одно - прохладно по ночам, ветерком с Волги веет. Еще пара дней, и осень явится - с дождями, с ветрами…

Старенький домовой грустно посмотрел на предмет, зажатый в ладони, вздохнул и юркнул через дорогу - в дом напротив. Так и не понял он, о чем в этом письме говорилось, пусть уж Венька разберется, он паренек смышленый, мерекает во всякой механиции. А он, Прокоп, для этого стар - поздно ему переучиваться.

Домовые-то живут ого-го сколько - вот и не поспевают за людьми, те очень уж быстро меняются. Вроде еще совсем недавно царь был. Потом - царя скинули, коммунизм строить зачали. Домовые первые лет тридцать и понять-то не могли - что за коммунизм такой, зачем надобен? Постепенно начали соображать некоторые. Михей в городе самым первым суть уловил - он вообще башковитый мужик. И решил - раз уж Большаки этот самый коммунизм строят, так и им, Малому Народцу, не зазорно будет. Надо тоже перенять.

Ну ладно, переняли.

И на тебе! Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! Не успели за дело взяться как следует - так уже все! Нету больше коммунизма! Опять Большаки в другую сторону развернулись! Старое все снова поломали - и опять сызнова! Теперь уже что-то другое затеяли - не с царем, но вроде похоже. Ну и вот стоило ради каких-то семидесяти лет огород городить?! Только-только начали, как уже все - конец! А им-то, им-то что делать?! Домовым-то?! Они же уже взялись, уже настроились! Домовые быстро перестраиваться не умеют! Вот уж больше пятнадцати лет прошло, а они все трепыхаются, все еще не поняли до конца, что уж и нет никакого коммунизма! И еще, наверное, столько же пройдет, пока окончательно поймут. Михей, вон, в затылке чешет, никак разобраться не может - что ж делать-то теперь? Опять старое ломать, новое строить? Да сколько можно-то?!

Михей, он вообще старается в ногу со временем идти. За Большаками поглядывает, все у них перенимает - ну чисто мартышка. Даже ликом - копия нынешнего городничего, только маленький. Их теперь почему-то по-аглицки кличут - мэрами. А чем «городничий» плохо было? Михей, вон, городяник - значит, наибольший домовой из всех, за всем городом приглядывает.

Снова скрипнула дверь. Теперь уже другая - дверь подъезда. Венька в четырехэтажке живет - тоже старенькой, но все ж поновее, ей и пятидесяти еще не исполнилось. На третьем этаже. Нет, он, правда, во всем доме живет, но на третьем квартира есть пустая, вот Венька там все время и болтается. С этим своим… как его… компьютером.

– Венька! - тихо поскребся в дверь Прокоп. - Венька, ты дома?

– Есть децл, - послышалось оттуда. - Заходи, старый, мы тебе чаю на спину нальем.

Прокоп бесшумно просочился в тоненькую, почти неразличимую щель между дверью и косяком. Стены, заборы, двери для домового - не более чем дорожная разметка для человека. Не преграда. Надо - в любую щель прошмыгнет, хоть с волосок, а если даже такой нет - и сквозь стену пройти можно.

Особенно если ты не обычный домовой, а господар!

В пустой однокомнатной квартире из мебели имелась только телефонная розетка. И компьютер. Перед ним, прямо на полу, сидел и курил Венька - мелкий и очень уродливый гремлин. Прокоп сдернул с головы старый помятый картуз и начал мять его в руках, не зная, с чего начать. Предстояло просить об одолжении, а Прокоп этого жутко не любил - не к лицу ему, старому господару, кому-то обязанным быть.

– Кхе! Кхе! - закашлялся он, ощутив сладковатый дымок. - Охти мне, Венька, да что ж ты делаешь-то, идол?! Табачищем навонял! Постыдился бы!

– Мой дом - хочу воняю, хочу нет, - невозмутимо ответил гремлин. - И это, кстати, не табак.

Прокопа передернуло. Домовые не только никогда не курят сами, но и вообще не выносят табачного запаха. Впрочем, некоторые еще как дымят - те, что опустились до звериного состояния, «обесенились». Но Прокоп-то не из таких - он домовой порядочный, всякой дрянью не балуется и курильщиков не любит.

Да и самих гремлинов Прокоп не любит, что уж тут поделаешь… И то сказать - за что их любить-то? Гремлины - народец молодой, всего несколько веков по земле бродят. Говорят, немецкие зелейники, алхимиками именуемые, в своих пробирках их вывели. Так ли было, не так ли, теперь уж никто не ведает.