Рассказы [Сборник]

— Хаскелл? Марта ван Фогель. Сколько у меня акций корпорации «Работники»? Да нет же! Какой процент?.. Столько? Нет, этого мало. Завтра утром мне требуется пятьдесят один процент… Хорошо, пусть через посредников, но достаньте их… Я вас не спрашиваю, во сколько это обойдется, я сказала: достаньте. Приступайте. — Она резко выключила аппарат и обернулась к мужу. — Мы улетаем, Бронси, и забираем Джерри с собой. Мистер Блэксли, будьте добры, распорядитесь, чтобы его освободили из этого вольера. Выпиши чек на требуемую сумму, Бронси.

— Марта, послушай…

— Я уже решила, Бронси.

Мистер Блэксли откашлялся. Осадить эту бабенку будет очень приятно!

— Крайне сожалею, но работники продаже не подлежат. Это нерушимое правило нашей корпорации.

— Хорошо. Беру его бессрочно напрокат.

— Этот работник изъят из числа сдаваемых в аренду. Так что найму он больше не подлежит.

— Вы долго будете препираться со мной?

— Извините, мадам! Этот работник не подлежит никаким видам найма, но из уважения к вам я готов предоставить его во временное пользование бесплатно. Но учтите, политика нашей корпорации строится на искренней заботе о благополучии наших подопечных, а не только на коммерческих соображениях. А потому мы оставляем за собой право производить инспекцию в любой момент, чтобы удостовериться, насколько хороший уход обеспечен этому работнику! — И он свирепо подумал: «Что? Съела?»

— Ну, конечно! Благодарю вас, мистер Блэксли. Вы очень любезны.

Возвращение в Большой Нью-Йорк было не слишком веселым. Наполеону не понравилось летать, что он и выражал весьма недвусмысленно. Джерри терпел, но его тошнило. К моменту приземления ван Фогели перестали разговаривать друг с другом.

— Сожалею, миссис ван Фогель. Прикупить акций не удалось. Мы могли бы рассчитывать на пакет О'Тула, но за час до моего звонка их кто-то перехватил,

— Блэксли!

— Несомненно! Вам не следовало открывать ему свои намерения. Вот он и предупредил своих директоров.

— Не тратьте время, указывая на мои ошибки. Это было вчера. А что вы намерены предпринять сегодня?

— Дорогая миссис ван Фогель, что я могу? Дайте мне инструкции, и я постараюсь их выполнить.

— Чушь! Вы ведь должны быть находчивее и опытнее меня. Потому я и плачу вам — чтобы думали вы, а не я.

Мистер Хаскелл беспомощно развел руками. Его нанимательница с такой силой выдернула сигарету, что сломала ее.

— А где Вейнберг?

— Право же, миссис ван Фогель, юридически тут все ясно. Вы хотите приобрести акции, мы не можем их купить. Поэтому…

— Я плачу Вейнбергу за юридические советы. Вызовите его!

Вейнберг как раз собрался уходить. Хаскелл поймал его по поисковому каналу связи.

— Сидни? Это Оскар Хаскелл. Жду вас у себя.

— Извините. Может быть, в четыре?

— Сидни, вы мне нужны немедленно! — раздался голос его клиентки. — Говорит Марта ван Фогель.

Щуплый юрист беспомощно поежился.

— Хорошо, я еду, — сказал он. Эта женщина! Ну, почему он не послушался уговоров жены и не ушел на покой, когда ему стукнуло сто двадцать пять лет!

Через десять минут он уже слушал объяснения Хаскелла, которые его клиентка все время перебивала. Когда они замолчали, он вздохнул.

— Но чего вы ожидали, миссис ван Фогель? Это просто рабочий скот. Вы не смогли приобрести права собственности на них, вам помешали. Но я не понимаю, чем вы расстроены. Вам же отдали работника, чью жизнь вы хотели сохранить?

Она что-то невыразительно буркнула себе под нос, а потом ответила ему:

— Это пустяк. Что такое жизнь одного работника из миллионов? Я хочу положить конец этому истреблению. Полностью.

Вейнберг покачал головой.

— Если вам удастся доказать, что они уничтожают этих животных жестокими способами, или пренебрегают перед ликвидацией условиями их содержания, или что ликвидация неоправданна…

— Неоправданна? Еще бы!

— Но, возможно, не в юридическом смысле, дорогая миссис ван Фогель. В деле Джулиуса Хартмана и др. против душеприказчиков (в тысяча девятьсот семьдесят втором году, если не ошибаюсь) был согласно иску наложен запрет на пункт в завещании, требовавший уничтожения ценной коллекции персидских кошек. Но чтобы воспользоваться этим прецедентом, вам придется доказать, что эти существа даже в избыточном числе более ценны живые, чем мертвые. Вы не можете принудить владельца содержать скот в убыток себе.

— Вот что, Сидни, я вызвала вас сюда не для того, чтобы вы твердили мне, что это невозможно. Если то, чего я хочу, не имеет юридической силы, так добейтесь издания соответствующего закона.

Вейнберг посмотрел на Хаскелла, который сказал смущенно:

— Дело в том, миссис ван Фогель, что мы вместе с другими членами Ассоциации общественного процветания согласились не субсидировать никаких законодательных актов, пока нынешняя администрация находится у власти.

— Какая нелепость! Но почему?