Рассказы [Сборник]

— Да, доктор?

— Вы присмотрите за рыбками Билла?

— Конечно, доктор.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Вы готовы?

— Готов.

Блейк шагнул вперед и пожал руку Грейвзу.

— Удачи вам. — Он убрал руку и скомандовал: — Задраивайте.

Матросы спустили батисферу на воду, и два катера полмили толкали ее перед собой, пока течение не стало достаточно сильным, чтобы подхватить батисферу и понести ее в направлении Столбов. Затем катера вернулись назад и были подняты на борт.

Блейк, стоя на мостике, наблюдал за происходящим в бинокль. Батисфера медленно двигалась вперед, потом ее движение ускорилось, и она стремительно преодолела последние несколько сотен ярдов. Блейк успел заметить мелькнувший над поверхностью воды ярко-желтый корпус аппарата, и батисфера исчезла из поля зрения.

Прошло восемь часов — никаких следов дыма. Девять, десять часов — ничего. Спустя сутки непрерывного патрулирования окрестностей Столба Уахини Блейк послал радиограмму в Бюро.

После четырех дней наблюдения Блейк уже был уверен, что Грейвза нет больше в живых. Как он погиб — утонул, задохнулся, взорвался вместе с батисферой не имело значения. Блейк доложил о ситуации и получил приказ продолжать выполнение ранее полученного задания. Команда корабля собралась на корме, и капитан глухим, суровым голосом отдал последние почести погибшим, бросив за борт увядшие цветы гибискуса — единственное, что смог разыскать на корабле стюард. После этого Блейк отправился на мостик, чтобы проложить курс на Перл Харбор. Заглянув по дороге в свою каюту, он вызвал стюарда и приказал:

— В каюте мистера Айзенберга вы найдете золотых рыбок. Подберите подходящую емкость и перенесите их ко мне.

— Есть, сэр, капитан.

Придя в себя, Билл Айзенберг обнаружил, что находится в Замкнутом Пространстве. Более подходящего определения придумать было невозможно, поскольку это место не имело никаких признаков. То есть не совсем, конечно. Там было светло, тепло, не слишком тесно и воздух был пригоден для дыхания. И все же место было настолько безлико, что Билл Айзенберг не мог определить его размеры. Объемное зрение, благодаря которому мы оцениваем размеры предметов, действует на расстоянии не более двадцати футов или около того. При больших расстояниях мы пользуемся нашим предыдущим опытом, исходя из реальных размеров известных нам предметов, производя оценку подсознательно. Например, если человек кажется такого-то роста, то он находится на таком-то расстоянии от нас, и наоборот.

В месте, где очутился Билл Айзенберг, не было знакомых предметов. Потолок располагался довольно высоко над головой, во всяком случае, допрыгнуть до него было нельзя. Пол изгибался, соединяясь с потолком, позволяя сделать не более дюжины шагов в ту или другую сторону. Билл обнаружил это, неожиданно потеряв равновесие. (На глаз отклонение от горизонтали не было заметно — отсутствовали ориентиры. Кроме того, у него было нарушено чувство равновесия из-за повреждения внутреннего уха, вызванного долгим пребыванием на больших глубинах.) Сидеть было удобнее, чем ходить, да и некуда было идти.

Биллу казалось, он находится внутри гигантской яичной скорлупы, подсвеченной снаружи мягким янтарным светом. Эта бесформенная неопределенность вызывала беспокойство. Билл потряс головой, закрыл глаза, снова открыл — никаких изменений.

Он постепенно вспомнил, что случилось с ним перед тем, как он потерял сознание: огненный шар, плывущий прямо на него, его неуклюжие попытки увернуться, мгновение перед контактом, длившееся, казалось, целую вечность, промелькнувшую у него мысль: «Снимите шляпы, ребята!»

Билл Айзенберг попытался найти объяснение происшедшему. Вероятно, он перенес шок, и это вызвало паралич глазного нерва. Что, если он ослепнет навсегда? Во всяком случае, его не могут оставить в таком беспомощном состоянии. «Док! — крикнул он. — Док Грейвз!»

Никакого ответа. Только его собственный голос, одиноко прозвучавший в глухом безмолвии, не нарушаемом даже теми случайными посторонними шорохами, которые всегда сопровождают «мертвую» тишину. Неужели слух тоже поврежден?

Но он же слышал свой голос. Внезапно он осознал, что видит свои руки. Значит, с глазами все в порядке. Он оглядел себя. Одежды на нем не было.

Через некоторое время ему в голову пришла мысль, что он умер. Это было единственно возможное объяснение, которое соответствовало фактам. Будучи убежденным агностиком, он не верил в загробную жизнь. Смерть означала для него внезапную потерю сознания и кромешную тьму. Но ведь он подвергся электрическому разряду, более чем достаточному, чтобы убить человека; положение, в котором он оказался, вновь обретя сознание, настолько не отвечало его жизненному опыту, что не могло быть ничем иным, кроме смерти. Следовательно — он мертв. Q.E.D[1].

Да, конечно, ему казалось, что он ощущает свое тело, но ведь существует же субъективно-объективный парадокс. В памяти человека наиболее сильно закрепляется восприятие собственного тела. И пока память окончательно не угасла, чувственный образ тела будет восприниматься как материальный, реально существующий объект.