Рассказы (Сборник)

Он что, издевается, подумала Нелл. Даже не удивившись отсутствию вопросительной интонации в своём вопросе.

Подняла маску к лицу, вдохнула. Рука гнулась плохо.

— Зигварт давно вернулся? — спросила она. Тихо. Она думала, он не услышит, и тогда она заорёт во всю оставшуюся силу и будет орать, пока не свалится бездыханной. Боялась, что и эта вспышка минует, сменится тупым равнодушием, и она, подогнув ноги к подбородку, уляжется калачиком у шлюза и будет замерзать, пока эти двое будут глядеть на неё.

У неё не было сил даже вернуться к роверу Зигварта. Странно, но ей не пришло в голову забраться в него по пути. Впрочем, раз Зигварт оставил его там, значит, с ним тоже что-то было не так.

… Пламя…

Она распахнула глаза. Фил что-то сказал, но она не услышала.

— Что? — спросила она. Теперь моя очередь, подумала Нелл, слабо усмехнувшись где-то внутри. За мимику лица она уже не отвечала.

— Час назад. Где твой ровер, Нелл? Что случилось?

— Впусти меня, — сказала она. — Впусти.

Вдох. Ледяной — воздух в баллоне совсем остыл.

— Нет.

Зигварт глядел на неё с высоты четырёх метров.

— Ну конечно, — сказала она. — Ты не впустишь.

— Нет. Если ты — Изморозь? Дилемма 4, Нелл. Ничего личного.

Дилемма 4 обычно решалась просто. Если ты подозреваешь полное заражение глациатом, то лучше по ошибке оставить умирать снаружи здорового, чем впустить захваченного Изморозью.

Это касалось тех случаев, когда тетрамиксин уже не мог помочь без последствий.

Если прошло слишком много времени.

Если старший офицер корабля не владел объективной информацией по обстоятельствам. А капитан лежал в ячейке медотсека, в криогенной коме, с тех пор как упал с трёхметровой высоты при двух g, и Фил формально являлся старшим. А он точно ничем не владел.

— Ты дал ему тетрамиксин, док? — спросила она, удивляясь, что её челюсти ещё шевелятся. Видно, в безветренном пространстве, возле корабля с его отоплением и вентиляцией, было чуть теплее.

— Ему? — Фил замешкался, и она побоялась, что он сейчас ответит «нет». — Он уколот.

Слава богу, подумала Нелл. Хоть на что-то у Фила хватило ума.

— А теперь впусти меня.

— Нелл, — снова Зигварт. — Ты знаешь, какая температура снаружи?

Она не знала. Знала только, что не выдержит больше и минуты. Тепло покидало её, окончательно покидало, и сознание вместе с ним. Силуэты смазались, свет поплыл паутинками, и…

… Вспышка…

— Удиви, — ответила Нелл.

— Минус восемьдесят пять. А ты ещё стоишь и разговариваешь. Дышишь. И шевелишь пальцами.

Вдох. Он был? Нет? По крайней мере, она его уже не чувствовала.

— А, вот оно что… Док, ты знаешь причину. Уж одной-то рукой я смогу шевелить ещё долго.

— Да, — Фил ответил не сразу, но подтвердил ответ кивком.

— Впусти меня.

— Нет, — вмешался Зигварт.

— Док?

— Нет!

— Зигварт, заткнись. Док, да?

— Нет!

— Да.

Рука доктора опять исчезла за краем стекла, где был пульт управления шлюзом, и створки медленно поползли в стороны. Хлынувший из расширявшейся щели свет был прекрасен, а сам шлюз казался райскими вратами.

Дошло до него, подумала Нелл. Док знал, что она покрепче, чем кажется. Зигварт — вряд ли.

Зажужжали приводы пандуса, металлическая плоскость вгрызлась в снег зубчатым краем, подмигнула Нелл бликами насечки. Нелл посмотрела вниз и обнаружила, что подошва её сапог крошится кусками.

Она поднялась на борт, и створки шлюза позади неё медленно сошлись.

Измученное холодом тело уже просто не могло ощутить долгожданного тепла. Она постояла десять секунд, ожидая, пока упадёт в обморок. Постояла ещё. С удивлением обнаружила, что не собирается падать. Шею, голову начало покалывать, как только она стянула капюшон. Пряди волос заиндевели, теперь она была частично бриллиантовой блондинкой. Ногти испугали её своей синевой. Колени дрожали. Пятьсот метров дались ей с таким трудом, будто это были пятьдесят километров.

Она осторожно наклонилась, упёрлась ладонями в колени. В тело как будто впились миллионы иголок, тонких, щекотных, тошнотворных иголок. Суставы закрутило. Тошнота, медленно, но верно зарождавшаяся в желудке, тронула солнечное сплетение, обхватила горло.

Нелл выстояла на слабых, оттаивающих ногах, борясь с ужасным ощущением под коленями. Расстегнула на груди комбинезон. Бежево-серая шерстяная поддёвка оказалась насквозь мокрой.

Она подошла к внутренним створкам шлюза как раз тогда, когда они открылись.

Зигварт. Высокий, худой, заросший щетиной. И доктор, с чемоданчиком в руках.

Она встретилась с Зигвартом взглядом. Глубоко посаженные его синие глаза показались ей ярче, чем обычно.

В голове пронеслись с бешеной скоростью воспоминания и те, другие картины: трещина в стекле, руки Зигварта, голубоватая Изморозь на переборке, слепящий наст, пламя, оранжевое гидравлическое масло, плещущее на снег, чёрный дым и запах копоти, лёд под её щекой, маяк корабля вдали, обжигающий ветер, лижущий бок.

Она сжала кулак, левой рукой схватив Зигварта за воротник, и замахнулась, чтобы ударить его в лицо.

Он её перехватил.

— Доктор, укол, — сказал он.

Она вырвалась, отшатнулась. Скорее от омерзения.

— Ох, док, только не здесь. Я хочу наверх.