По спине пробежал неприятный холодок. Мария осторожно поставила стакан на столик и осмотрелась – посетителей почти нет, играет тихая музыка. Что происходит? Нужно расслабиться, глубоко вдохнуть…
Это всего лишь мысли в голове. Но принадлежали они совсем не ей. Чувствуя, как трясутся руки, Мария расплатилась по счету, подхватила пакеты с покупками и выскочила на улицу. Теперь она больше всего на свете хотела попасть в метро, и чем скорее, тем лучше – от жуткого предчувствия начинало сжиматься сердце. По дороге набрала телефон Макса, мобильник при этом чуть не выскользнул из вспотевших рук.
- Да, да, это снова я. А ты где, зай?
- На работе. Слушай, давай я тебе позже позвоню!
- Я срочно! – закричала в трубку Мария, наскоро соображая, под каким предлогом она сможет загнать Макса в метро. Пусть лучше она ошибется, а он будет долго обижаться на нее, истеричку больную… Но она откуда-то знала, что не ошибается. – Мне нужно с тобой встретиться. В метро.
- Маш, я сейчас очень занят. Мы можем встретиться через часок?
- Нужно сейчас! – истерически взвизгнула Мария.
- Что случилось?
Мария замолчала, не зная, как ответить на этот вопрос.
- Я позже перезвоню. – через паузу добавил Макс и отключился.
Она набрала еще раз, потом еще – телефон был отключен.
Мария кивнула сама себе, и послушно пошла к спуску под землю. От машин, застрявших в гигантской пробке, несло жаром и выхлопными газами. Людей на улице было много, даже слишком, лица у всех усталые, измотанные жарой. Над Москвой плыл самый обычный душный июньский вечер.
***
Они уходили назад, к большому Метро, к многолюдным цивилизованным станциям. Спешить теперь было некуда. Можно было остановиться в какой-нибудь гостинице, и жить там, в относительном уюте и сытости, ожидая когда Маша снова неожиданно решит куда-то идти.
- А сколько всего надарили! Патронов сколько! Ну и просто, поесть там чего… Должно хватить надолго! – не унималась Наташка. – А некоторые, прикинь, и правда уходить собрались. Ха! Прикольно! А дед какой-то просил, чтобы мы потом еще раз к ним пришли. Сказал, что мы веселые!
Маша молча плелась следом. За столько-то лет она уже научилась воспринимать спокойно чужие мысли в своей голове, даже иногда беседовала с ними. Это же так просто – сначала мысленно говоришь сама, а потом ждешь, пока они ответят.
Они меня в серьез не восприняли.
Ты можешь говорить с каждым. Почему не убедил их всех?
Но с этим сложно не считаться.
Маша поняла. Выспрашивать еще что-то смысла не имело. Они и так много раз беседовали об этом, повторяя почти одни и те же фразы, и каждый раз она понимала, но принять не могла. Да от нее и не требовалось принимать – только слушать да выполнять поручения. И каждый раз, перед началом представления, просто засыпать.
- Натка, слушай! А что там было-то?
- Хи! Я вот сколько с тобой знакома, все понять не могу – ты что, в натуре не помнишь ничего?
- Ну да…
- Ну ты даешь! Ну так вот, слушай… А он тебе… А ты ему… А тот… А он ему как даст по морде!
Маша слушала вполуха, снова погружаясь во внутреннюю беседу.
Как грубо получилось.
Сначала я вырядилась, как пугало. Потом вела себя, как ненормальная. А теперь еще из-за меня мордобой.
Возможно.
- Слушай, Маш! А как у тебя так получается? – Снова вернулась к вечной теме Наташка.
- Я же говорила, в театральном училась. – Как обычно соврала Маша. Многолетний опыт доказал, что говорить правду о внутреннем голосе бесполезно. Не поверят, а то и вообще засмеют.
- Да я не про то! Тогда, на Полежаевской! – Маша и глазом не моргнула на эту реплику, но внутри похолодело. – Ты же все то же сказала, что и этим сейчас… Да страшно так. Жуть! Ну я же и подорвалась… А потом…
Я уже сама поняла.
- Совпадение это было. – Стараясь говорить как можно спокойнее, ответила Маша. – Я просто очень хорошая актриса. Показываю спектакли за умеренную плату. Все остальное – случайное стечение обстоятельств.