Рассказы Старого Кенгуру. Стародавние времена

Наконец пошел дождь. Но спасительным он оказался не для всех, много насекомых, птенцов и мелких животных унесло ливнем, и они утонули. Я тоже испугался, забился под куст акации, а вокруг хлещет вода, сверху льёт, растрескавшаяся земля от засухи теперь размокла, и по ней бежали потоки, унося сухие листья, стебли, ветки. На одной такой ветке примостились две маленькие сумчатые плоскоголовые мышки кимберли, их полосатые спинки била дрожь от страха и сырости, и они жалобно пищали. Как и я, они беспомощны и одиноки, но я был гораздо больше их и сильнее. Мне их стало жалко, они ведь очень малы. Я выбрался из своего укрытия и ухватил ветку с мышами. Но они не удержались на ней. Одной из них удалось прыгнуть ко мне на лапу, и она быстро взобралась на спину. Другая же упала в воду, и поток её понёс. Я зашлёпал вприпрыжку за ней. Та обессиленная почти вся ушла под воду, высунулся лишь узкий носик и бисеринки-глазки. Мне удалось догнать и подцепить её лапой, она вся уместилась на ней. Обе мышки уцепились за шерсть на моей спине. И тут я услышал: «Иди к нам, лезь сюда». Я осмотрелся: на одном из деревьев сидели красно-бурые кенгуру! О, как я обрадовался, и устремился к ним. Нет, это были не мои родичи, но ведь тоже кенгуру! Но я не умею лазать по деревьям. Мне пытались помочь, они виртуозно владели своим телом, прыгали с ветки на ветку, держась длинными и тонкими хвостами. Я пробовал взобраться, но падал, а потом с трудом всё же вскарабкался на нижнюю ветку. Так на дереве переждал дождь, держась крепко за ветку, хотя признаюсь, было очень неудобно, и я опасался свалиться в воду, проносившуюся подо мной. Мои мышки перестали дрожать от страха. А кенгуру, с которыми я подружился, не смотря на ливень, спокойно сидели на ветках, и жевали листья и плоды. Это оказались древесные кенгуру валлаби, и были они чуть-чуть побольше меня, но, конечно же, почти вдвое меньше любого из взрослого кенгуру нашего стада. Наше стадо, мать, отец… Где они? Где потерялись? Я долго тосковал по ним, – Джим смолк и снова печально задумался.

Зная коварство и жестокость людей, я всё же не хотел верить, что отец и мать погибли на краю того поля около забора от выстрелов фермеров. Надеялся, что они спаслись, но пути разошлись, и мы потеряли друг друга. Я лгал самому себе, но от этой лжи было немного легче на душе и не так страшен мир вокруг, особенно вездесущий человек.

– Наконец ливень закончился, и я с мышками спустился на землю, тут мне было привычнее, – продолжил Джим свой рассказ. – Когда земля слегка подсохла мышки, поблагодарив меня, побежали строить новые норки, старые – смыло. Я далеко не уходил от валлаби, куда они, туда и я. Они по веткам, а я по земле.

Однажды, когда я дремал в тени большого и высокого дерева, на меня что-то упало, и я в испуге вскочил, готовясь бежать, как увидел маленького серенького смешного зверька с густой мягкой шерстью, с лохматыми ушками и большим тёмным носом. Не долго думая, он обхватил мою ногу и вскарабкался на меня. А сверху надсадно кричали. Я поднял голову и с трудом различил среди густо переплетённых ветвей кроны его мамашу. Коала кричала, звала своего сынишку наверх и просила помочь ему. На зов откликнулись валлаби. Они спустились ко мне, с трудом оторвали вцепившегося в меня древесного медвежонка, и передавая его с ветки на ветку донесли до неё. Вид счастливой матери, обретшей своё дитя, напомнил о моих родителях и сородичах. И как мне не было хорошо с валлаби, решил отправиться дальше на их поиски.

На следующий день я встал до восхода солнца, основательно подкрепился, распрощался с валлаби и отправился в путь. Первые двое суток прошёл я благополучно, на третий день, во время зноя расположился на отдых в тени деревьев. Сквозь дремоту почувствовал боль в правой передней лапе и правом боку, на котором лежал. Я проснулся окончательно от боли, которая то нарастала, то замирала, то возникала в других местах. Я вскочил, осматриваясь и встряхиваясь. Оказалось, я улегся на тропе гигантских муравьев-быков, которые мстили за посягательства на их территорию. Я сбивал муравьёв лапами, катался по земле. Похоже, мне удалось их стряхнуть с себя. Боль начала утихать, но места укусов отекли. Я поспешил уйти оттуда. Уже смеркалось, когда из зарослей мелкого кустарника из незаметной норы выползла короткоклювая ехидна. Она меня не увидела из-за близорукости, свойственной её роду. Но услышала и остановилась, потом, поняв по запаху, что от меня угрозы ждать не стоит, направилась в ту сторону, откуда я спешил удалиться. Да и кого ей бояться с её то иглами. Ехидна смело пришлёпала к гнёздам муравьёв и, выставив из сросшихся челюстей-трубочки свой длинный тонкий язычок с липкой слюной стала ждать, когда на него прибегут и налипнут муравьи. «Она за меня с ними рассчитается», – подумал я и прилёг на ночь.