Читаем Рассказы старых переплетов полностью

Большинство шекспироведов Англии высоко ценят работу Роуза. Как пишет Джеймс Олдридж, «наконец нам посчастливилось получить фрагмент биографии Шекспира, человека, который до сих пор был для нас только великим поэтом и драматургом. Всемирная известность его творчества всегда затмевала представление о нем как о смертном, то есть о человеке».

Чарлз П. Сноу и Ирвинг Стоун отметили, что Роузу впервые удалось создать полный портрет Шекспира-человека. Того же мнения и другой мастер биографического жанра — Андре Моруа: «Это великолепная книга, которая придает биографии Шекспира исторический масштаб. Это не биография викторианского типа: Шекспир и его время; это — Шекспир в своем времени, и никаким другим путем понять его нельзя… Абсолютно верно, что А. Роуз раз и навсегда решил вопрос шекспировских сонетов.»

<p>В облике монахини</p>

Готов биться об заклад, что «Португальские письма» написаны мужчиной.

Жан-Жак Руссо

Среди парижских печатников Клод Барбен слыл удачливым и преуспевающим. Собратья по ремеслу завидовали его успеху и умению вести дела, литераторы почитали за честь издаться у него. Известность этого книгопродавца (во второй половине XVII века было в обычае совмещать печатное и книготорговое дело) оказалась столь широкой, что о нем даже упомянул Буало в своем знаменитом трактате:

Как счастлив тот поэт, чей стих живой и гибкий,Умеет воплотить и слезы и улыбки.Любовью окружен такой поэт у нас:Барбен его стихи распродает тотчас.

Книги, изготовленные в печатне Клода Барбена, по замечанию такого библиофила, как Анатоль Франс, были сработаны без особого изящества, ибо предназначались для чтения, а не для украшения стен — застарелой болезни, существующей с давних пор. Впрочем, продукция Клода Барбена была так популярна, что нередко изданные им книги попадали в салоны вельмож и даже в апартаменты короля. Во всяком случае, про одну небольшую книжку, отпечатанную у Барбена в начале 1669 года, точно можно сказать, что ею зачитывался весь Париж — от простолюдинов до аристократов. В лавочках Дворца правосудия — тогдашнего книжного центра французской столицы — тираж разобрали быстро, и оборотистый Барбен поспешил выпустить новое издание.

Называлась эта книжка «Португальские письма». Заглавие, однако, мало что говорило. Но, начав читать, невозможно уже было оторваться. Тем более, что книжка небольшая — всего-навсего пять писем, написанных португальской монахиней и адресованных покинувшему ее возлюбленному, французскому офицеру. Это повесть о преданной любви, искренняя и пылкая исповедь женщины, вся жизнь которой отдана одной страсти. «Я предназначала вам свою жизнь, лишь только увидела вас, — писала она, — и я ощущаю почти радость, принося ее вам в жертву; тысячу раз ежедневно шлю вам свои вздохи, они ищут вас всюду, и они приносят мне обратно, в награду за столько тревог, лишь слишком правдивое предупреждение, подаваемое мне злою судьбою, — жестокая, она не позволяет мне обольщаться и твердит мне каждое мгновение: „Оставь, оставь, несчастная Мариана, тщетные терзания, не ищи более любовника, которого ты не увидишь никогда“».

Отсутствие имени на обложке «Португальских писем» никого не удивляло. И до этого выходили книги, авторы которых по той или иной причине предпочитали остаться неизвестными, особенно если принадлежали к светскому обществу. Например, почти каждое произведение мадам де Лафайет — создательницы «Принцессы Монпансье», «Заиды» и «Принцессы Клевской» — появлялось либо анонимно, либо под подставным именем; скрыл свое авторство и Паскаль, когда вышли в свет его «Письма к провинциалу»; Ларошфуко пожелал остаться якобы непричастным к созданию гениальных «Максим».

Чем объяснить анонимный характер многих изданий того времени? Кроме опасения скомпрометировать себя в так называемом высшем обществе — по представлениям того времени для светского человека неприлично было заниматься профессиональным литературным трудом — молодые писатели боялись назвать себя, чтобы не повредить успеху своей книги, ведь предвзятое мнение могло сложиться заранее. Во вступлении к «Принцессе Клевской» анонимный автор откровенно признавался, что решил скрыть свое имя, «дабы позволить суждениям быть более независимыми и справедливыми», но что он, то есть автор, тем не менее обещает открыть свое имя, если рассказанная им история понравится читателям.

Но, может быть, из текста писем португальской монахини станет что-нибудь ясно о ней? И заинтригованные читатели внимательно изучали послания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука