Рассказы старых переплетов

Проходит несколько дней, и Жанна передает кардиналу новое доказательство благосклонности королевы. Ее величество просит его оказать помощь одной бедной дворянской семье — требуется всего лишь 50 тысяч ливров. К сожалению, у нее самой в данный момент нет таких денег. Это отнюдь не кажется странным — всем известна расточительность Марии-Антуанетты, «проявлявшей поразительную изобретательность в поисках все новых и новых способов пускать деньги по ветру», — как пишет историк профессор А. З. Манфред.

Естественно, кардинал тут же откликается, он счастлив оказать милосердие. Спустя три месяца ему снова приходится раскошелиться и снова по просьбе своей покровительницы.

Теперь золото рекой течет в карманы супругов Ламотт и их подручных. Можно жить в свое удовольствие и не думать о завтрашнем дне. В великолепном загородном доме в Бар-сюр-Об, купленном четой Ламотт, живут открыто и широко — здесь что ни день, то праздник, веселятся и кутят, не задумываясь о будущем. Жанна одевается в платья из лионского бархата, вышитые шелками, восхищающими модниц, посуда приводит в восторг знатоков, она принимает за своим столом важных особ: маркизов, аббатов, графов. Все поражены переменой в ее жизни, удивляются ее богатству и роскоши. Злые языки приписывают появление свалившегося на нее счастья заботам кардинала Рогана. Да и сам он отнюдь не скрывает своего восхищения графиней де Ламотт.

Кража

Аппетит приходит во время еды — эту банальную истину Жанна де Ламотт подтверждает следующим своим шагом. Ей становится известно, что Мария-Антуанетта мечтает купить бриллиантовое ожерелье — красивую вещь, столь же великолепную, сколь и дорогую — стоимостью в миллион шестьсот тысяч ливров. Цифра огромная!

Изготовлено это чудо-ожерелье было более десяти лет назад и составлено из 629 великолепных бриллиантов. Первоначально оно предназначалось фаворитке короля мадам Дюбарри, и она безусловно получила бы его, если бы не оспа, убившая Людовика XV. С тех пор ювелиры Бёмер и Бассанж, вошедшие в долги, так как вложили в это ожерелье все свои деньги, закупив камни в кредит, тщетно пытались сбыть драгоценность. Ни испанская королева, ни французская не пожелали выложить кругленькую сумму. Впрочем, Мария-Антуанетта готова была купить этот шедевр ювелирного искусства, но скупой муж, проявив необычную твердость, наотрез отказался дать деньги. Достаточно он передавал их королеве, с самого начала пребывания в Версале зарекомендовавшей себя как мотовка, питающая страсть к бриллиантовым украшениям. По словам ее камеристки мадам Кампан, первое деяние королевы при дворе — покупка у того же Бёмера шести грушевидных бриллиантовых серег за 360 тысяч франков и браслетов, тайно приобретенных за 100 тысяч экю.

Отказав супруге, король бросит знаменитую фразу: «Лучше на эти деньги построить несколько лишних военных кораблей». Впрочем, это была запоздалая экономия — финансы страны находились в более чем плачевном состоянии: «Необузданные аппетиты кормящейся у подножия трона придворной клики бесстыдное воровство, всеобщая продажность, безответственность, граничащие с преступлением спекуляции, в которые были вовлечены высшие служащие короля», — все это с угрожающей быстротой увеличивало дефицит, создавая непреодолимые трудности и усиливая всеобщее недовольство. В этой тревожной и неустойчивой обстановке, когда каждому известно было, что казна опустошена, беспечная Мария-Антуанетта приобретает дворец Сен-Клу за 15 миллионов, а за 14 — замок Рамбуйе для короля, она восстанавливает должность министра двора королевы с жалованьем в 150 тысяч ливров, что вдвое больше оклада генерального контролера, то есть министра финансов.

Придворный штат королевы составлял немалую толику государственных расходов. Одна лишь дама, ведавшая гардеробом, получала на ткани и придворные наряды 100 тысяч франков, а первые камеристки, которых было 12, обходились в 12 тысяч франков каждая. К этому надо прибавить личных слуг, привратников, обойщиков, поваров, булочников, мясников, конюхов, службу королевского стола, состоявшую из многих прислуживающих дворян и 116 младших офицеров, наполнявших кубки и разносивших блюда. Существовали даже должности чтеца и чтицы, не имевшие, впрочем, никакого применения.

Единственный человек, посмевший возражать против злоупотреблений, который мог, пожалуй, еще как-то на время уберечь режим от экономического краха, был генеральный контролер Тюрго — человек честный и искренне желавший приносить пользу. Но как раз его-то королева и ненавидела больше всех, пока не добилась того, что он попал в опалу и оставил пост. С этого момента каждый шаг подрывал ее популярность и вел к гибели. Безудержная игра в карты, бесконечные балы и маскарады, наконец, страсть к громоздким дорогостоящим прическам, которыми она поражала придворных, — ничто так не вредило ее авторитету, как мотовство, за что народ метко прозвал ее «Мадам Дефицит». Но окончательно Марию-Антуанетту погубило скандальное дело об ожерелье.