Рассказы. Том 1. Мифология

"Но хватит размышлений. Я должен начинать. Я запер двери кабинета; слуги ушли на ночь, и никто не нарушит мой покой. Я не буду рисковать, используя электрическую манипулируемую машину, опасаясь неприятных последствий по окончании гипноза. Я постараюсь вызвать гипнотический транс, сосредоточившись вот на этом тяжелом полированном ноже для резки бумаги на моем столе. Между тем, необходимо сосредоточить свою волю на этом предмете, используя пение души древние молитвы, возносимые когда-то Себеку в качестве центра координации".

"Я поставлю будильник на двенадцать часов, это будет ровно через час. Его звон нарушит заклинание. Думаю, это все, что мне нужно сделать. В качестве дополнительной меры предосторожности я сделаю эту запись. Если что-то пойдет не так, я бы не хотел, чтобы все мои маленькие планы были раскрыты миру."

"Однако ничего не пойдет не так. Я практиковал самогипноз много раз, и буду очень осторожен. Это чудесное чувство - контролировать сразу два тела. Едва могу сдерживать себя - я нахожу своё тело дрожащим от рвения и в предвкушении предстоящего превращения. Сила! Очень хорошо. После того, как этот отчет будет уничтожен, я буду готов провести величайший эксперимент, который когда-либо был известен людям."

2.

Джеймс Аллингтон сидел перед затенённой лампой. На столе перед ним лежал полированный нож для резки бумаги, его лезвие мерцало. Только медленное тиканье часов нарушало тишину запертого кабинета. Глаза чародея остекленели, они сияли в свете, неподвижные как у василиска. Отражение от поверхности ножа пронзило сетчатку глаз, словно огненный луч горящего солнца, но его взор не колебался. Кто знает, какие странные процессы происходили в заколдованном разуме мечтателя; какие тонкие трансформации развивались для достижения его цели? Он заснул с твердой решимостью расщепить свою душу, разделить свою личность, рассечь свое эго. Кто знает, как? Гипноз способен на много странных вещей. Какие секретные Силы он использовал, чтобы помочь себе в этой борьбе? Какое черное развитие нечестивой жизни скрывалось в тени его внутреннего сознания; какие демоны, вызывающие зло, даровали ему его темные желания?

Это произошло словно само собой. Он вдруг проснулся и почувствовал, что больше не один в ночной комнате.

Аллингтон почувствовал присутствие другого, там, в темноте, по ту сторону стола. А было ли это другое? Не он ли сам? Чародей посмотрел на свое тело и не смог подавить вздох изумления. Казалось, он уменьшился до менее четверти своего обычного размера!

Его тело было легким, хрупким, карликовым. На мгновение он утратил способность думать или двигаться. Глаза его устремились в угол комнаты, тщетно пытаясь увидеть чьи-то скрытые тьмой движения, замершие там.

Что-то случилось. Из тьмы явился кошмар; пялящийся кошмар - чудовищная, волосатая фигура; огромная, гротескная обезьяна - отвратительная пародия на все человеческое. Оно было черным до невозможности; слюнявое, насмешливое безумие с маленькими красными глазками древней мудрости и зла; с плотоядной харей и желтыми клыками гримасничающей смерти. Оно было похоже на гниющий, живой череп на теле черной обезьяны. Оно казалось скверным и злым, первобытным и мудрым.

Чудовищная мысль одолевала Аллингтона. Вот каково его второе я - этот выродок, порожденный ужасом смертельно проклятого страха?

Слишком поздно понял чародей, какая участь его постигла. Эксперимент удался, но это было ужасно. Он не понимал, насколько зло в его человеческой природе превзошло добро. Этот монстр, эта мерзость тьмы оказался сильнее, чем был он сам, и, будучи исключительно злом, он не мог мысленно подчиняться другому его Я. Теперь Аллингтон посмотрел на него чудовище с новым страхом в глазах. Оно было похоже на существо из преисподней. Все в его внешности, скрывавшейся за ухмыляющейся пародией на лицо, было грубо, непристойно и нечеловечески. Звероподобное тело напоминало тени, что крадутся возле могил или скрываются в глубочайших закоулках нормальных умов. И все же в нем Аллингтон признал безумную, атавистическую карикатуру на самого себя - всю похоть, жадность, безумные амбиции, жестокость, невежество; извращенные тайны своей души - в теле гигантской обезьяны!

Словно в ответ на его признание, существо засмеялись, и щупальца ужаса сжали сердце чародея. Существо двинулось к нему - оно хотело уничтожить человека, как зло поступает всегда. Аллингтон, чье крошечное тело смешно старалось двигаться быстро, да еще будучи скованным одеждой, теперь оказавшейся больше его маленького тела, спрыгнул со стула и прижался к стене комнаты. Его тонкий голосок пропищал отчаянные мольбы и тщетные команды приближающемуся врагу. Молитвы и крики превратились в хриплую тарабарщину безумия, когда огромный зверь бросился через стол. Его эксперимент ожидал успех с местью . . . месть! Его сверкающие глаза завороженно смотрели, как большая лапа схватила нож для резки бумаги, и страшный смех пронзил ночь. Оно смеялось . . . смеялось! Где-то зазвонил будильник, но чародей не мог слышать. . . .