Рассказы веера

...О скандале, устроенном графиней Кушелевой-Безбородко в театре, известно от все той же госпожи Соколовой. Возможно, она записала происшедшее со слов самой Любови Ивановны. Уж очень все выглядит эффектно и театрально! Но в общих чертах событие того вечера изложено вполне убедительно. И сегодня читатель, представив эту сцену, легко поймет, какой резонанс она вызвала в Петербурге, всегда отличавшемся внешней благопристойностью .

«После нанесенного оскорбления Любовь Ивановна, как говорят, явилась в литерной ложе оперного спектакля с большим букетом живых камелий в руках и объявила во всеуслышание:

«Я смело и с честью могла бы занять первое место среди петербургской аристократии, мною пренебрегли... И если мне не удалось быть первой из графинь, я буду первой из "камелий"!»

Какова была реакция публики, неизвестно. Однако «свое обещание, – пишет Соколова, – она сдержала, бросившись в вихрь далеко не невинных наслаждений и самого беспутного мотовства. Рассказывали, что к ней по четыре раза в день приезжали модистки с новыми платьями, которые она расстреливала из револьвера. Граф не успевал оплачивать ее долги, достигшие астрономических сумм. Кроме того, поведение ее стало принимать откровенно скандальный характер».

...Несомненно, Любови Ивановне теперь казалось, что само Провидение назначило ей роль русской «дамы с камелиями». Что ж, она приняла вызов, и даже не без удовольствия. Уподобиться знаменитой Мари Дюплесси! Эта мысль щекотала нервы. Правда, графиня не ведала, насколько глубоко заблуждалась: ее любимая героиня, несмотря на свою греховную жизнь, осталась в памяти людей, знавших ее, женщиной благородной, которая тяготилась славой самой обольстительной куртизанки Парижа. Мари Дюплесси не примеривала на себя личину честной женщины, понимая непреклонность закона: «Хорошая репутация, однажды потерянная, не возвращается больше никогда». Ей не раз представлялась возможность выйти замуж. Однажды, не устояв перед соблазном, она приняла было новое имя и титул, но вскоре поняла, что ошиблась, и не стала калечить жизнь человека, искренне любившего ее.

Внутреннее благородство и человеческая порядочность, которые вроде бы не свойственны куртизанкам, снискали Мари Дюплесси сочувственное внимание и современников, и читателей следующих поколений.

«Должен отметить одну очень похвальную вещь, – писал о «даме с камелиями» журналист и писатель Жюль Жанен, знавший и ее, и все тайны жизни парижского полусвета. – Эта молодая женщина... не была виновницей ни разорений, ни карточной игры, ни долгов, не была героиней скандальных историй и дуэлей, которые, наверное, встретились бы на пути других женщин в ее положении... Говоря о ней, никогда не рассказывали об исчезнувших состояниях, тюремных заключениях за долги и изменах, неизбежных спутников потемок любви. Вокруг этой женщины, так рано умершей, создалось какое-то тяготение к сдержанности, к приличию. Она жила особой жизнью даже в том обществе, к которому принадлежала, в более чистой и спокойной атмосфере...»

Вот в этом и заключалось главное различие между Мари Дюплесси и ее русской поклонницей. Любовь Ивановна, обретя золотую жилу в лице влюбленного в нее человека, проявила голый, холодный расчет, который во все времена вызывает решительный протест. А потому напрасно новоиспеченная графиня, которой было отказано в «первом месте среди петербургской аристократии», возмущалась и негодовала. То, что она не нашла ничего лучшего, как «броситься в вихрь далеко не невинных наслаждений», лишний раз доказывает: выказанное ей пренебрежение было совершенно оправданно.

Конечно, русская аристократия отнюдь не была свободна от слабостей и пороков, присущих многим независимо от социальной принадлежности. Семейные распри, роковая любовь, незаконные связи, интриги, кипение страстей есть неотъемлемая составляющая жизни любого общества. Другое дело, что люди, обласканные судьбой от рождения, всегда вызывали повышенный интерес и современников, и историков.

По мемуарам, письмам, дневникам нельзя не заметить: тем, кого называли «высшим светом», далеко не всегда удавалось прожить свою жизнь в жестких рамках веками выработанных правил. На пожелтевших листах бумаги можно прочитать много о чем: о горечи измен, о слезах обманутых жен, неясных слухах о внебрачных детях, о женихах, гонявшихся за богатым приданым, и о бездушных кокетках, искательницах состояний. Тут узнаешь о тиранах-родителях, о поддельных векселях, семейных тяжбах, которые иной раз тянулись десятилетиями. Было все. Ни один сюжет не нов.