Рассказы затонувших кораблей

В качестве криминалистической лаборатории детектив выбрал просторное помещение бомбоубежища под церковью Энгельбрехтсчюркан в Стокгольме. Там он, разложив чертежи, занялся реконструкцией судна — палуба за палубой. На преступника должны были указать обломки с найденными в них осколками. Стеллан Клеве накладывал куски «Ганзы» на нарисованный на полу подземелья корпус судна. Там, где требовалась трехмерная картина, детектив, точно театральный декоратор, воссоздавал элементы конструкции. На деревянную раму он повесил, к примеру, дверь от каюты штурмана — в ней застряло несколько осколков.

Ранним ноябрьским утром пассажиры «Ганзы» спали в своих каютах. Было темно, шумели волны и слегка качало. Взрыва торпеды никто не услышал.

Затем Стеллан Клеве приступил к завершающему этапу расследования. Осколки оставили следы своих траекторий в деревянных элементах судна, их обнаружили с помощью рентгена. Детектив протянул вдоль этих следов обычные нитки, и увидел, что все они сошлись в одном месте. Взрыв произошел в носовой части судна, в районе 63-го шпангоута, по левому борту на полуметровой глубине от ватерлинии.

Экспертиза металла осколков показала, что они были иностранного происхождения.

Благодаря работе детектива комиссия по расследованию причин катастрофы смогла установить, что судно было торпедировано, «но национальную принадлежность корабля, выпустившего торпеду, установить не удалось».

Многие годы в Швеции считали, что торпедирование «Ганзы» было результатом спланированной акции Советского Союза. Одни эксперты полагали, что Москва хотела таким образом воспрепятствовать перевозке с Готланда в Швецию беженцев из республик Балтии, другие высказывали еще более фантастическую версию. Якобы, Москве стало известно, что на Готланд в 1944 году была перевезена часть золотого запаса Латвии, и золото собирались переправить дальше на материковую часть Швеции. Поэтому было решено остановить регулярное морское сообщение между островом и Нюнэсхамном.

Загадка гибели «Ганзы» раскрылась лишь после распада Советского Союза. Как рассказывают Рогер Бенгтссон и Юрген фон Свейгберг, авторы книги «Ганза», все оказалось необычно просто. В 1992 году они позвонили в Военно-морской архив в Москве, и сотрудник архива сообщил им, что судно потопила подводная лодка Л-21 под командованием капитана третьего ранга Могилевского. Запись об этом имелась в Журнале боевых действий этой подводной лодки. «Обнаружены огни большого транспорта», — говорится в Журнале. Следующая запись о начале торпедной атаки означала смертный приговор «Ганзе».

Стрельба велась с полуторакилометрового расстояния, и командир Л-21 мог попросту не увидеть, что в качестве цели он выбрал пассажирский пароход с надписью «Швеция» на борту. А может быть, он просто хотел завершить хоть одной победой неудачный поход в южную Балтику, и поэтому сознательно атаковал нейтральное судно. Из-за поставок железной руды в Германию советские подводники привыкли считать все шведские транспорты вражескими.

Первым подтверждением гибели «Ганзы» стала эти телеграмма-молния, направленная командующему ВМС Швеции.

Последней шведской жертвой второй мировой войны стал пароход «Венерсборг». 29 декабря 1944 года его торпедировала советская подлодка К-56. Все двадцать человек экипажа спаслись при гибели судна, но их погубили холод и штормовое море. 31 декабря шведские рыбаки нашли единственного выжившего матроса с «Венерсборга» на пустынном островке, куда волны вынесли моторку с частью экипажа. Семеро товарищей спасенного к этому времени уже превратились в ледяные статуи.

Правда о подводной войне

Правда о тайной подводной войне у берегов Швеции стала известна лишь много лет спустя после окончания войны.

В 1963 году вышла книга воспоминаний командующего Балтийским флотом адмирала Трибуца, в которой впервые открыто говорилось о торпедировании в 1942 году советскими подлодками пяти шведских пароходов. Если обстоятельства гибели четырех из них были известны в Швеции, то о пятом — «Бенгте Стуре» — ничего не знали. Этот пароход вышел из Данцига 28 октября и не пришел в Треллеборг, как ожидалось, два дня спустя. Море не оставило никаких следов его гибели — высланный на поиски самолет не обнаружил по маршруту следования судна даже масляных пятен и спасательных плотиков, которые почти всегда оставались на месте морских трагедий.