Рассказы затонувших кораблей

Густаву оставалось закрепить военный успех с помощью искусства. Наконец-то он смог проявить свои таланты актера и драматурга в полной мере! Художники получили заказы на создание монументальных батальных полотен, дождь ядер и пуль сменился потоком медалей и наград, по улицам Стокгольма торжественно маршировали солдаты с захваченными русскими знаменами, а ночное небо освещалось фейерверками. Кульминацией торжеств стала срежиссированная Густавом встреча победителей в Стокгольме. Эскадра шхерного флота вошла в столицу, и Густав спустился на берег к толпе восторженных подданных. Этот знаменательный миг запечатлен в статуе работы Юхана Сергеля, установленной на Корабельном мосту, там, где произошла встреча Густава с нацией. Статуя изображает короля, протягивающего оливковую ветвь — символ мира. Левой рукой он опирается на румпель галеры. Проект своего каменного двойника Густав разрабатывал вместе с художником, считая это занятие завершением своего долгого и опасного пути в бессмертие. Король всегда мечтал войти в историю миротворцем — пусть для этого и пришлось развязать войну, унесшую жизни сорока тысяч его подданных.

Чувства недавних противников нашли отражение и в отчеканенных по случаю заключения мира памятных медалях, на которых доминируют лавровые венки.

Памятник Густаву III работы Сергеля, установленный на Корабельном мосту в Стокгольме, где король сошел на берег с корабля после окончания войны. Именно таким — победителем и миротворцем — представлял себя Густав.

«Святой Николай»

Но самые честные и впечатляющие памятники Густаву до сих пор скрыты от глаз большинства людей. Это погибшие корабли, лежащие на местах сражений русско-шведской войны.

Их стали находить лишь недавно, и первым из них стал шхерный фрегат «Святой Николай». Его обнаружили в 1948 году финские гидрографы во время работ по углублению судоходного канала, ведущего к порту Котка. 40-метровый корпус судна, лежавший на пятнадцатиметровой глубине, хорошо сохранился. Судно стояло на дне, накренившись на правый борт: так, как оно уходило под воду полтора века назад. В сороковых годах морской археологии в Финляндии еще не существовало, и «Святой Николай» принялись обследовать с энтузиазмом и грубостью дилетантов. Водолазы, стремясь добраться до пушек, разрушили палубу, нарушив своими действиями крепость всего корпуса. Были поломаны и палубные надстройки, с которых водолазы отрывали понравившиеся им элементы конструкции.

Удивительно, но все 26 найденных пушек стояли на левом борту — правый оказался пуст. Ответ на загадку был найден лишь в 1990 году, в архиве ВМФ России. Российский водолазный комиссар в Риге Карл Гейнрих Ридель, докладывая в 1795 и 1796 годах адмиралу Алексею Синявину о ходе работ по подъему затонувшего вооружения в Роченсальме, сообщал о «Святом Николае». Он писал, что «нарочно не снял пушек с левой стороны, поелику оные в будущую весну при поднятии нужны будут к постановлению фрегата на киль посредством равновесия». Но планы по подъему фрегата так и не были осуществлены. Уже в 50-е годы XX века «Святой Николай» пытались приподнять и передвинуть с фарватера, но эта попытка провалилась. Кораблю лишь нанесли новые раны.

В течение долгого времени шло бесконтрольное разграбление затонувшего фрегата. Близость к берегу и небольшая глубина превратили его в своеобразную сувенирную лавку, куда мог заглянуть любой желающий в акваланге.

Археологи пришли на «Святой Николай» лишь в 1973 году, когда и палуба, и дно вокруг затонувшего судна были уже многократно прочесаны аквалангистами-любителями. Ученым оставалось лишь радоваться тому, что толстый, почти полуметровый слой донных отложений, окутавший затонувшее судно точно мхом, помог сохранить хоть что-то.

Недостаток средств не позволил вести систематическое изучение судна, и специалисты сконцентрировали свои усилия на районе камбуза площадью в 22 квадратных метра. Когда осадочный слой был удален, водолазы увидели почти нетронутое помещение с большой железной плитой посредине. Сооружение состояло из открытого очага, в который был встроен огромный медный котел, и двух бойлеров с кранами. Конструкторы позаботились и о противопожарной безопасности, покрыв палубу вокруг плиты свинцовыми пластинами. Оборудование плиты свидетельствовало о том, что почти четыреста человек команды питались одним супом: возможность для приготовления другой горячей еды отсутствовала. Исключение составляли офицеры: у них и посуда была отдельная — фарфоровая — и рацион более разнообразный. Об этом говорил найденный на камбузе небольшой медный чайник с костями цыпленка внутри: может быть, вареной курицей подкреплялся перед боем юный командир фрегата Маршалл.