Рассказывая сказки

В этот момент Пег вышла из кухни. Она стояла ровно и неподвижно, словно боясь, что боль вернется, но не переставала бороться.

– Чего вам еще от нее нужно? – она буквально выплюнула эти слова, обращенные к инспектору.

Флетчер повернулась в сторону Пег. Ее блестящие волосы колыхнулись, как в рекламе шампуня. Какое-то мгновение она смотрела на Пег, размышляя, следует ли отвечать.

– Мы хотели бы задать Джини еще пару вопросов. В участке. Нам нужна ее помощь в расследовании.

– Вы будете говорить с ней только в присутствии адвоката!

– Да, – ответила инспектор, коротко кивнув, словно Пег была единственным человеком, кроме нее, кто осознавал серьезность ситуации. – Думаю, вам нужно как можно скорее организовать для нее адвоката. – Она замолчала, затем добавила: – И, возможно, стоит собрать для Джини небольшую сумку. Самое необходимое. Скорее всего, мы предъявим ей обвинения. – Ее голос звучал размеренно, мягко, но, вспоминая об этом сейчас, Майкл понял, что это была ее минута триумфа.

Она посмотрела на них обоих.

– Вы понимаете, что я имею в виду? Если мы арестуем вашу дочь, ее будут держать под стражей до суда. На поруки ее не отпустят. Когда речь идет об убийстве, на это нет шансов. Необходимо, чтобы вы понимали, что такая вероятность есть. – Она улыбнулась им, как будто оказывала услугу, ставя их в известность.

– А если она откажется пойти с вами? – решительно спросила Пег.

– Тогда мы арестуем ее сейчас.

У Пег был такой вид, как будто ее ударили. Но Майкл не был сосредоточен на сцене, разворачивавшейся перед ним. Он видел, как говорит инспектор, но его внимание было приковано к мужчине, к Дэну Гринвуду, стоявшему за ней. Гринвуд шагнул вперед, и даже – Майкл подумал об этом только сейчас, припоминая этот момент впервые за многие годы, – попытался вмешаться.

– Мэм… – Он поднял руку, приоткрыл рот.

Всего одно слово: «Мэм». Весь снег на его куртке растаял, и капли воды, словно роса, свисали с нитей ткани.

Инспектор бросила на него взгляд через плечо.

– Да, Гринвуд? – Тон был ледяным, как погода за окном. Майкл подумал, что между этими двумя наверняка было что-то личное, что-то большее, чем профессиональное соперничество. Неудавшийся роман? Возможно, дело в этом. Между ними было характерное напряжение. Майкл размышлял обо всем этом, пока Пег пыталась смириться с фактом, что ее единственного ребенка могут арестовать за убийство. А о чем думала Джини? Тогда он совершенно не задумывался о ее чувствах.

Сержант медлил с ответом, инспектор почувствовала свое преимущество и спросила резче:

– Ну, Гринвуд? В чем дело?

И вдруг смелость почему-то его покинула. Он отступил.

– Ничего, мэм. – А потом возненавидел себя за трусость. Майкл догадывался, как он себя чувствовал. Разве он сам не сел однажды за стол с Китом Мэнтелом? Это тоже было предательством самого себя.

В этот момент Майкл понял, что от него ждут чего-то еще. Фокус его внимания сместился, и он увидел всю картину, а не отдельные детали. Пег в слезах, Джини бледная, как труп. В этом спектакле для него была отведена роль главы семейства, и он сыграл ее единственным знакомым ему образом – со злостью и пустыми угрозами.

– Какое вы имеете право являться в мой дом и обвинять мою дочь в убийстве?

Но в этих словах не было искренности, и они это поняли. Джини пошла к машине, шагая между двумя полицейскими, и обернулась всего один раз, посмотрев на них тем пустым, ничего не выражающим взглядом, от которого они всегда ощущали себя чужими для нее. Ему показалось, что она вздрогнула, когда ей на щеку упала снежинка.

Стоя перед могилой Пег, уставившись на нее, Майкл поежился. Боковым зрением он заметил какое-то движение на другой стороне кладбища. Еще один скорбящий. Он вдруг понял, как странно он, должно быть, выглядел, стоя здесь в полумраке, забрызганный грязью, с глазами на мокром месте. Как какой-то псих, выпущенный из сумасшедшего дома. Но человек, зашедший через кованые ворота, казался таким же безутешным. Он явно не заметил – Майкла. Два сапога – пара. Хоть тот и был моложе, высокий и худой, он, казалось, тоже был в состоянии эмоционального кризиса. Длинная куртка расстегнута. Он шел порывисто, засунув руки глубоко в карманы и двигая ими в такт, отчего пальто хлопало, словно крылья. Он остановился и встал спиной к Майклу, прижав руку к уху. Казалось, он что-то бормотал себе под нос. Потом прошел мимо могил. Майкл подумал, что любой приличный прохожий счел бы, что произошел массовый побег из дурдома.

Майкл не шевелился. Он не хотел мешать незнакомцу, который был настолько погружен в свои мысли, что не обращал внимания ни на что дальше своего носа. Молодой человек нашел надгробие, которое искал, и остановился. Он нерешительно прикоснулся к камню, нежно поглаживая, словно убирая волосы со лба любимой. Потом он резко отвернулся и зашагал прочь.

Майкл встряхнулся, тоже собравшись уходить, но любопытство было сильнее. Он дошел до могилы, у которой стоял молодой человек. И не удивился, увидев имя. Иначе и быть не могло. Эбигейл Мэнтел.