Расследование

– Да, кое-кто из владельцев уже прислал боксы. К послезавтрашнему дню всех лошадей должны увезти. – На его обветренном загорелом лице гнев соединялся с отчаянием и растерянностью. – Всех конюхов увольняют. И меня тоже. А мы-то со старухой только-только приобрели в рассрочку один из новых домов, что построили там, за шоссе. Шале – то, о чем жена всю жизнь мечтала. Работала, работала, копила деньги. Теперь ревет в три ручья. Переехали только месяц назад, представляете? Как нам теперь за него расплачиваться? Все до последнего фунта истратили – на первый взнос, на стряпчих, на шторы... Уютное гнездышко получилось. А все супруга – старалась изо всех сил. Не верю я, что хозяин заделал ту чертову скачку. Этот самый Пирог – хороший жеребенок, рано или поздно он должен был проявиться. Это и ежу понятно! Но если хозяин скачку сварганил, тогда оно конечно. Тогда так ему и надо, а я лично еще потребую с него компенсацию. Поди попробуй продай дом в здешних местах. Больно далеко от Лэмберна. Где они, охотники селиться здесь, вон два дома так и стоят пустыми. Джордж! – внезапно крикнул он конюху, выбившемуся из сил, затаскивая заупрямившуюся лошадь. – Не надо с ней так, она ни в чем не виновата! – Он пересек двор, сам взял лошадь под уздцы, и она, сразу успокоившись, легко зашла в бокс.

Арчи был первоклассным конюхом, таких, как он, можно было по пальцам перечесть, и успехи Крэнфилда во многом были связаны с его работой. Если Арчи продаст дом и наймется к другому тренеру, Крэнфилду не видать его больше как своих ушей. Лицензия к нему рано или поздно вернется, но такой конюх – вряд ли.

Еще один конюх подвел лошадь к боксу. У него тоже был обеспокоенный вид. Я знал, что его жена должна была вот-вот родить первенца.

Некоторые конюхи, впрочем, не беспокоились. Работы в скаковых конюшнях хватало, и, в конце концов, многим было все равно, где жить. Если они уйдут, вернуть их будет очень сложно. Вряд ли удастся заполучить назад и большинство лошадей и их владельцев. Конюшню нельзя закрыть на несколько месяцев, а потом опять открыть. Утечет слишком много воды.

Переживая за себя и за других, я прошел по короткой аллее к дому. Машина Роберты стояла у парадного входа, а сама Роберта находилась рядом. Вид у нее был сердитый.

– А я уже думала, что вы струсили.

– Я поставил машину у конюшен.

– Я не могу заставить себя пойти туда. Отец тоже. Он не выходит из своей комнаты. Вам придется к нему подняться.

Она первой вошла в дверь, и затем мы двинулись по огромному персидскому ковру, устилавшему холл. Когда мы дошли до лестницы, дверь библиотеки распахнулась настежь и из нее вышла миссис Крэнфилд. Она всегда так открывала двери, словно подозревала, что за ними творится нечто неприличное, и пыталась застать виновников на месте преступления. Это была некрасивая женщина, не пользовавшаяся косметикой и одевавшаяся в бесформенные шерстяные платья. Со мной она разговаривала только о лошадях, и я подозревал, что больше она ни о чем говорить не может. Отец ее был ирландским бароном, что и определило, похоже, брачный интерес Крэнфилда.

«Мой тесть, лорд Кулихэн», – говорил Крэнфилд, причем делал он это слишком часто. Я подумал, не потерял ли он после общения с Гоуэри пиетет перед аристократией.

– Ах, это вы, Хьюз, – сказала миссис Крэнфилд. – Роберта сказала, что хочет привезти вас. Хотя какой от вашего приезда толк? Ведь если разобраться, из-за вас и разгорелся скандал.

– То есть?

– Если бы вы лучше проехались на Уроне, ничего бы не произошло.

Все шесть вариантов достойного ответа я вовремя забраковал и промолчал. Когда некоторым людям больно, они вымещают свои чувства на том, что попадается под руку. Миссис Крэнфилд продолжала вымещать свою боль на мне.

– Декстер был просто ошеломлен, когда узнал, что у вас есть обыкновение нарочно отдавать победы.

– Меня эта новость тоже ошеломила, – сухо произнес я.

– Мама, прекрати. – Роберта нетерпеливо вмешалась. – Пойдемте, Хьюз. Вот сюда!

Я остался стоять как стоял. Она поднялась на три ступеньки, остановилась и обернулась:

– Пойдемте, чего вы ждете?

Я пожал плечами. Чего я ждал, в этом доме мне было не дождаться. Я поднялся вслед за ней по лестнице, потом прошел по широкому коридору и оказался в комнате ее отца.

В ней было слишком много тяжелой массивной мебели красного дерева более позднего периода, чем сам дом, ковер тускло-фиолетового цвета, такого же цвета плюшевые шторы и кровать с индийским покрывалом.

На краю кровати сидел Декстер Крэнфилд – он сгорбился так, что спина его напоминала дугу, а плечи закрывали уши. Он сидел, уронив руки на колени, скрючив пальцы и уставившись в пол.

– Он может сидеть так часами, – прошептала у меня за спиной Роберта. Увидев его, я понял, почему она говорила, что отцу нужна помощь.

– Отец! – сказала она, подойдя к нему и тронув за плечо. – К тебе пришел Келли Хьюз.

– Пусть пойдет и застрелится! – отрезал Крэнфилд.