Расследование доктора Данилова

— Да потому что никто ничего находить не собирался! — Дебихина торжествующе ухмыльнулась. — Только делали вид, что ищут — надо же как-то отреагировать на высокую летальность. А когда я говорю, что нужно работать на совесть, то мне тут же затыкают рот. Я здесь пария, представитель низшей касты. Мне даже сестры хамят, поскольку знают, что ничего им за это не будет.

— А кто входит в высшую касту? — поинтересовался Данилов.

— Фамилий я вам называть не стану, потому что я не сплетница, — с гордостью ответила Дебихина. — Да и вы пока еще ни с кем не знакомы. Но вы сами разберетесь. Обратите особое внимание на тех, кто после смены надолго застревает в кабинете заведующего…

Данилов понимающе улыбнулся и щелкнул указательным пальцем по шее.

— Хуже! — нахмурилась Дебихина. — Они переписывают истории болезни. Любимчикам заведующий после каждой смены говорит, что нужно исправить, вот так он о них заботится! Вы когда на дежурство выходите?

— Уже завтра.

— Вот и понаблюдайте, — Дебихина осклабилась, показав кривые, прокуренные до густой желтизны, зубы. — А может он и вас после смены к себе пригласит, вы же доцент!

Слово «доцент» прозвучало у нее как ругательное.

— Навряд ли пригласит, — усомнился Данилов, радуясь тому, что наконец-то в вываленной на него куче дерьма мелькнуло нечто, похожее на жемчужину. — Послезавтра же воскресенье или заведующий сам будет дежурить?

— Будет — не будет, а утром непременно заявится. Он любит все держать под контролем. Только толку от его контроля — ноль с хвостиком…

«Что это за посиделки после смены в кабинете заведующего? — думал Данилов, одновременно слушая Дебихину. — И ведь она не врет, люди обычно не врут о том, что легко проверить. Врачи на самом деле вносят изменения в истории болезни или занимаются чем-то другим? Однако, наш Денис Альбертович не настолько прост, как это могло бы показаться на первый взгляд…».

Больше ничего интересного в день знакомства с отделением Данилов не узнал. За время его двухчасового пребывания никого не привезли и никто не ухудшился, так что возможности оценить работу сотрудников не было. Явился зам по аир, но его визит был сугубо формальным — прошелся по отделению, пробыл несколько минут в кабинете заведующего и ушел. Наблюдая за обычным врачебным обходом или за выполнением медсестрами плановых назначений, полноценного впечатления о реанимационном отделении не составишь. Данилов заметил лишь то, что доктор Дебихина обходила пациентов не подряд, а выборочно — к одному подойдет, другого пропустит. Обычно дежурные врачи делят пациентов по «территориальному признаку» — эта часть отделения твоя, а вот эта — моя. «По головам», точнее — по диагнозам, пациентов делят только в том случае, если один врач по знаниям или опыту существенно превосходит другого. Например, если один из дежурных — клинический ординатор. Но Дебихиной на вид все сорок пять, хотя на «ягодку опять» она совершенно непохожа — сутулая, сухопарая с ранними морщинами на лице. Значит, она действительно полная дура.

Что же касается историй болезни, то они понравились не только доктору Данилову, но и доценту Данилову, который перед тем, как записать свой осмотр, трижды прокручивал черновик в уме. Положение обязывает, ведь записи сотрудника кафедры, тем более — доцента, должны быть идеальными, если не сказать «шедевральными». Все истории, которые просмотрел Данилов, были написаны на четыре с плюсом. Если огрехи и попадались, то несущественные, относящиеся к категории «прокурор из такого теста дела не испечет». С одной стороны, это хорошо, но если истории «причесываются» постфактум, после дежурства, под присмотром заведующего, то это уже не очень хорошо, а точнее — совсем нехорошо.

Глава четвертая Первое дежурство в проклятом отделении

— Пистолет не забыл? — деловито поинтересовалась Елена, когда Данилов надел куртку. — Надеюсь, заряжен боевыми?

— С пистолетом в реанимацию нельзя, — в тон ей ответил Данилов. — Там же аппаратура кругом. Обойдусь ножом, если что.