— Постоянный уголовный учет, серьезно. Это может преследовать тебя вечно.
— Ну, ты бы знала, — сказала я. Я надеялась, что мой голос звучал не таким испуганным, какой я себя чувствовала.
Мама проигнорировала комментарий.
— Если только у тебя нет хорошей причины, почему ты сделала это. Если ты скажешь, что это из-за вещей с сонного пророка, они могли бы отпустить тебя с крючка.
Я покачала головой. Не было ничего, что я могла бы сказать им, что не раскрыло бы то, что мы с Элаем делали. Как он стоял сейчас, выйдя из кабинета незамеченным. Будем надеяться, что он нашел там что-то, ради чего мы все это затеяли.
— Ты такая
Я снисходительно улыбнулась.
— Как и ты, мама.
Взгляд, который она зафиксировала на мне, был настолько горячим, что я ожидала огня, стрелявшего из ее глаз. По крайней мере, в этот раз она не сказала мне, как горда была. Прогресс.
— Я доберусь до сути этого дела, — сказала она. — Ты будешь часто меня видеть.
Я нахмурилась, ненавидя поучение в ее голосе.
— Почему?
Настала очередь Мойры улыбаться.
— Я твой новый учитель по псионике.
—
Само упоминание об этом заставило мой живот сделать сальто по многим причинам — не последней из которых было «как круто, чтобы твоя мама была учителем».
— Точно.
— Тебе не совсем здесь нравится, мама, так почему же администрация хочет нанять тебя?
Я волновалась, что здесь должен был быть принцип, учитывая небольшое количество сопровождающих.
Мойра колебалась секунду, прежде чем ответить.
— У них не было выхода. Я здесь по воле Магов Сената.
Я громко рассмеялась.
Моя мама нахмурилась.
— Я серьезно.
— Что насчет практики?
Она постучала ногой.
— Я собираюсь в отпуск.
— Типично. Всегда убегаешь, не так ли?
Мама ничего не сказала, просто молча пошла к двери. Казалось, что мне хватило дерзости задеть за живое.
Я подумала, что она говорит правду. Учитывая мои подозрения насчет нее, это не было хорошо в любом случае. Скрытый мотив — второе имя моей матери.
Доктор Хендершоу пришла через несколько минут и захлопнула книгу, которую она несла к столу. Компьютер издал немного испуганный писк.
— Две недели оставления после уроков и месяц по субботам в школе.
Я тоже пискнула, выпрямляясь на стуле. Я знала, что мое наказание будет плохим, но как я вообще собираюсь что-то делать с этим оставлением после уроков? И суббота в школе? Пристрелите меня, пожалуйста.
— Вот, что я хотела дать тебе, — сказала Хендершоу, — если бы имела право.
Я моргнула, не понимая.
— Что насчет этого, то сенат настаивает, что вы не получите никаких
Я знала, что лучше ничего не говорить.
— Однако. Так как я не могу дать тебе обычное наказание, я решилась на
Ой-ой.
Хендершоу указала на меня коротким, пухлым пальцем.
— Ночью следующей субботы, пока остальные студенты спят или как минимум находятся в пределах своих общежитий до комендантского часа,
— Миссис Хардвик — начальник дворников? Ведьме миссис Хардвик?
Я боролась с желанием улыбнуться. Было не так много школ, где вы могли сказать нечто подобное о сотруднике и не попасть в беду из-за этого. В конце концов, это была правда.
Злая усмешка появилась на лице доктора Хендершоу, ее льстивые глаза радостно заблестели за очками.
— Точно.
Я сдвинулась с моего места и приготовилась к худшему.
— Что я должна буду делать?
— Туалеты.
Я застонала, ловя ее отклонение.
Усмешка Хендершоу стала больше.
— О, да, мне кажется, что ты отлично с этим справишься. Ты будешь очищать все туалеты в этом здании, тренажерном зале и во всех зданиях, куда студенты не имеют доступа в середине ночи. Таким образом, никто не будет
Надеясь на свет в конце туннеля, я спросила:
— Есть ли какие-то ограничения по времени? Потому что мне не удастся управиться за одну ночь.
— Ты начнешь в полночь и будешь работать до рассвета, так как миссис Хардвик предпочитает не выходить на улицу, когда светло. Ты будешь продолжать делать это в субботу до тех пор, пока ты не вычистишь все туалеты. Таким образом, у тебя не будет никаких оснований расслабляться.
Я стиснула зубы.
— Разве не существует какой-то вид детского трудового законодательства против такого сорта вещей?
— Ох, я так не думаю. Не
— Точно, — я скрестила руки и откинулась назад, делая все возможное, чтобы не сказать что-нибудь дерзкое — ну, наглое.