Расследование (СИ)

Далеко не сразу затем хозяева успокоились: ещё пару минут они вспоминали старые обиды и неловкости, совершенно забыв обо мне и о том разговоре, который шёл недавно: меня словно здесь уже не было, и даже друг семьи не проявлял ко мне больше чувств, сосредоточившись на семейном. Я прикидывал, а сколько же это ещё продолжится, но абсолютно неожиданно в настроении вдовы что-то изменилось; она кончила стонать и обратилась наконец ко мне. – «Ах, извините: наши внутренние дела вам совершенно неинтересны.» – «Ну почему: то, чем живёт семья великого актёра, всем должно быть интересно.» – Она в очередной раз широко улыбнулась. – «И если уж мы коснулись этой стороны, то дети и наследники великих людей – я нисколько не преувеличиваю – тоже должны находиться в центре общего внимания. Взять хотя бы вашего сына…» – «Да?» – «Чем он занимается, где работает: здесь ведь нет ничего тайного?» – Она задумалась, но, видимо, ничего особенного такая информация не могла дать, и ради приличий об этом можно и даже нужно было рассказать журналисту из газеты. – «Ну, Игорьку сейчас двадцать четыре: самые лучшие годы, не так ли? А недавно он закончил институт киноискусства: гены, гены – что тут можно поделать? но пока к сожалению ещё не снимался. Вы же понимаете: если бы отец был жив – другое дело: все бы так и плясали вокруг, а так: кому мы нужны?» – Она вздохнула, и мне непонятно было, искренне она говорит или оправдывает невезение либо бездарность наследника династии. – «Но вообще он работает в театре…» – «В том же самом?!» – «Какое там: без интриг здесь ничего не добьёшься, а особенно в его профессии и при его положении: все так и норовят как-то использовать его мнимые связи, а когда обнаруживается, что и связей-то никаких нет и вообще он не любит в эти дела лезть – сразу бросают и ничем не хотят помочь.» – «Но разве вы не знакомы с режиссёром: у них ведь с Р. была чуть ли не дружба?..» – «Ах, какие знакомства: им сейчас совершенно не до того; а мой мальчик работает в одном молодёжном театре, и руководитель просто в восторге от него.» – «А что за театр?» – Она сразу замялась. – «Ну… я не помню название. Но какая разница: где бы он ни работал, о нём я слышу пока только хорошее.» – Попытка уйти в сторону не осталась незамеченной, и ещё одно небольшое лицемерие отложилось у меня в памяти. – «Я понял так, что он ещё где-то работает?..» – «Всем сейчас приходится нелегко: он подрабатывает у друзей.» – «И в качестве кого?» – «Вы мне задаёте вопросы, как будто вы следователь…» – Неожиданно вылез друг семьи. – «Я же говорил: нельзя ему верить. А может, он не журналист?..» – Вдова сразу впилась в меня взглядом, и вместе с другом семьи на пару они в упор стали осматривать меня, как бы выискивая незамеченные раньше подтверждения опасности. Но у меня явно не было ничего компрометирующего, и когда я достал из кармана редакционное удостоверение и протянул его через стол вдове – хотя друг семьи явно порывался перехватить его – я успокоился сам и почти погасил недоверие; единственный источник тревоги находился в соседнем кресле, но намеренно не спеша я допил кофе, прикусывая лежащим здесь же печеньем, и только тогда бросил взгляд в сторону вдовы: надо думать, она не являлась специалистом по документам, и помимо того, что в моём удостоверении было написано, а именно что я числюсь штатным сотрудником редакции такой-то газеты, зарегистрированной в таком-то городе под таким-то номером – больше там ничего не было, и она усиленно думала, можно ли этой корочке доверять. – «А ты у него паспорт спроси: удостоверения я какие угодно достану.» – Друг семьи снова подал свой голос, и поверх документа на меня снова уставился недоверчивый хитрый взгляд. – «Пожалуйста.» – Я быстро расстегнул молнию на сумке и вынул из потаённых глубин свой главный оправдательный документ.

Минуты две вдова сверяла сначала фотографию, а потом фамилию и зачем-то полезла даже на последние страницы: ничего интересного и заслуживающего пристального внимания там обнаружено не было, и наконец она протянула мне документы обратно через стол, отстранив при этом настырного друга семьи. Мужчина был очень недоволен, но окончательное слово, судя по всему, было здесь за вдовой. Она вернула мне документы и вместе с ними также и доверие, и несмотря на ворчание сбоку, в очередной раз приятно улыбнулась, завершая инцидент. Про сына мне спрашивать уже не хотелось: оставалась ещё дочь, сидевшая здесь же рядом с матерью, и жестами я попытался показать свой интерес.