Расследование (СИ)

Я сознательно встал пораньше: сегодня мне предстояло посетить родной театр Р., и ради такого случая я даже специально оделся в новый и чистый костюм: желательно было произвести максимально благоприятное впечатление на людей, знавших кумира и продолжавших теперь без него заниматься его делом. Совершенно напрасным я считал в данном случае предварительно договариваться о встрече и разговоре: во-первых, театр должен был работать постоянно и стабильно, то есть кого-то я в любом случае обязательно застал бы на месте, и кроме того я не знал, к кому можно обратиться, не выдав при этом совсем уж явно своих замыслов: в театре могли оказаться такие же заинтересованные лица, и вчерашние намёки главного эксперта в данной области оставляли нехороший осадок и впечатление; он вполне мог протянуть длинные щупальца и в это место, столь тесно связанное с жизнью его основного героя и подшефного, и если каким-то образом он смог выйти на меня, то наверняка в театре меня мог ждать неприятный сюрприз: я должен был вести себя крайне осторожно и не позволить увлечь себя какой-нибудь глупостью, могущей затормозить или даже остановить приближение к конечной цели. Я всё ещё рвался и тянулся к ней, несмотря на прозрачные намёки и общую обстановку; таких трудов стоило мне добывание столь ценной информации, ведь даже в родном институте, гордостью которого являлся Р., не хотели больше ничего о нём знать и помнить – не считая скабрезных и неприличных историй – и что же могло меня ждать тогда впереди? Я уже знал, что режиссёр – старый покровитель и друг – вернулся не так давно из-за границы, где провёл несколько спокойных лет: занимаясь тем же самым и одаривая уже западную публику плодами нелёгкого труда. Кто же лучше знал о проделках былого донжуана и греховодника, ставшего к тому же главной звездой и надеждой театра? Я не сомневался, что каким-то образом смогу получить здесь наконец реальную помощь, тем более что в театре продолжали работать несколько бывших соратников Р.: уж они-то не могли ничего забыть и требовалось только отыскать их в системе запутанных коридоров и комнат в здании, где размещался театр.

Я когда-то был здесь: это случалось ещё в школе, и потом даже в годы университетской учёбы я пару раз приходил в театр, носивший на себе следы прошлых легенд и заслуг, смягчённых после отъезда режиссёра более лёгкой репертуарной политикой, но сейчас почти наверняка всё должно было вернуться на прошлые позиции: я не сомневался, что ему удастся возвратить театру былую силу и привлекательность, тем более что теперь режиссёр не находился в оппозиции и должен был безусловно получать полновесную помощь и поддержку. Я не слышал ничего о новых постановках, но, видимо, причина заключалась в сложности самого процесса: подготовка нового спектакля, насколько я знал, могла длиться и год, и полтора, так что он мог просто не довести до окончательной стадии ни одной из новых работ, а всё предыдущее вряд ли могло его заинтересовать: он являлся слишком творческой личностью для того, чтобы переделывать и продолжать вести работы предшественника, и такими вещами занимался наверняка кто-то другой.

Я специально вышел из дома пораньше: кто мог знать, будут ли наверняка нужные мне люди сидеть там весь день, и чтобы исключить возможность повторного визита – ещё неизвестно было, как меня примут актёры и старый друг-покровитель – надо было подстраховаться. У главного входа я оказался чуть раньше десяти, но он почему-то был закрыт, и немного походив вокруг, я понял наконец ошибку: главный вход предназначался только для зрителей, и в любое другое время, кроме спектаклей, он был крепко закрыт изнутри; требовалось отыскать служебный вход, являвшийся на самом деле главным в театре, и я двинулся вдоль стены по переулку, забитому легковыми машинами. Здесь находилось что-то вроде свалки: многие машины выглядели покорёженными и искалеченными: кое-где не хватало колёс, стёкла были частично побиты, а уж о багажниках и бамперах и говорить было нечего: надо думать, их стащили сюда в одно место, чтобы потом постепенно продать годные целые детали, а остатки выкинуть вместе с тряпьём и поржавевшим металлоломом, который хранился отдельно и занимал несколько секций, оставшихся на месте гаражей. Я двигался вдоль стены здания, но находки ничего не давали: несколько проёмов в здании заканчивались дверями, глухо запертыми и явно давно не открывавшимися: ни на одной из них я не заметил обозначений, а недолгие попытки попасть внутрь – от натуги я даже покраснел и немного устал – ясно показали, что это совсем не то, что мне нужно.