Расследование убийства Российской Императорской семьи

В тот вечер он ничего не предпринимал, так как уже было поздно. Его первым действием было то, что 23 апреля утром он явился к полковнику Кобылинскому. Он представился ему «чрезвычайным комиссаром» и предъявил документы. Их было три: первый был от Центрального Исполнительного Комитета на имя Кобылинского, второй был адресован гарнизону, третий содержал предписание на его имя. Первые два документа требовали от Кобылинского и солдат беспрекословного выполнения приказаний Яковлева. Тот имел право расстрелять неповинующегося на месте. Третий документ гласил, что Яковлев имеет поручение особой важности.

Кроме Кобылинского, эти документы, подписанные Свердловым и Аванесовым, видел Мундель. Показания этих двух свидетелей полностью совпадают. Ни одна из бумаг не уточняла миссию Яковлева. Последний же ни словом не обмолвился об этом в беседе с Кобылинским. А тот не спросил его об этом, так как принимал его за комиссара, которого Москва решила отправить в Тобольск на замену комиссару Временного правительства.

После первой беседы Яковлев отправился вместе с Кобылинским в губернаторский дом. Должен отметить, что в момент прибытия Яковлева в жизни Императорской семьи произошло страшное событие, последствия которого были крайне неприятны. Алексей был серьезно болен. Он стал жертвой несчастного случая, как в царском имении Спала: он упал, и это падение повлекло за собой паралич обеих ног. Он очень страдал. Точно установлено, что 12 апреля он был уже в постели и продолжал там находиться в момент прибытия Яковлева.

«Он, — рассказывает Кобылинский, — осмотрел дом снаружи, осмотрел нижний этаж и поднялся наверх». Там он впервые встретился с Императором. Все свидетели сходятся в том, что это произошло в коридоре, рядом с комнатой, в которой находился Алексей. Яковлев не продемонстрировал ничего, что могло бы привлечь внимание свидетелей и тем более позволить догадаться о цели его приезда. Все приняли его за комиссара, присланного из Москвы. При первой встрече он не виделся ни с Императрицей, ни с великими княжнами, и он не проявил никакого желания их увидеть.

Император повел его в комнату Алексея, за которым в тот момент наблюдал Гиббс. При этом Император сказал: «Это мой сын и его воспитатель».

«Через несколько мгновений, — рассказывает Гиббс, — он снова вошел в комнату, посмотрел на Алексея и ничего не сказал».

В полдень, по требованию Яковлева, были собраны солдаты. Он представился им и держал перед ними речь. Он начал со слов благодарности. «Он льстил им вовсю, — показывает свидетель Мундель, — благодарил их за то, чего они никогда не делали, восхвалял их блестящее поведение и верную службу».

Потом он напомнил о поездке в Москву солдата Лупина, раскритиковал Временное правительство и покрыл похвалами власть Советов.

Показания Мунделя:

«Он постоянно подчеркивал, что Временное правительство не заботилось о них. Солдаты получали 5 рублей в месяц, а Советская власть платит солдатам уже давно 150 рублей».

Только после такого выступления Яковлев показал солдатам свои документы. Те с некоторой подозрительностью стали их рассматривать, особенно всматриваясь в новые для них печати. «Яковлев это заметил, — рассказывает Кобылинский, — и снова начал говорить солдатам о суточных».

Он намекнул солдатам, что скоро они все будут отпущены по домам. Но при этом он ни слова не сказал солдатам об истинной цели своего прибытия. Его речи заставили Кобылинского и Мунделя насторожиться. «Было видно, — рассказывает Кобылинский, — что он прекрасно умеет говорить с толпой, умеет играть на ее слабых струнках». Нельзя сомневаться в авторитетности мнения Кобылинского; в течение трех месяцев в самых тяжелых условиях и сумел защищать Императорскую семью от всех низких и злобных выходок.

Показания Мунделя:

«Совершенно ясно было, что Яковлев играл с нашими стрелками и всеми правдами и неправдами льстил им, чтобы достичь одного: полного подчинения».

В тот день, 23 апреля, больше ничего не происходило.

§ 2

На следующий день, 24 апреля, Яковлев снова приказал Кобылинскому собрать солдат. Чтобы понять, что происходило на этом собрании, надо уточнить некоторые факты, предшествовавшие этому.

23 февраля Советская власть приняла в Москве первые меры по отношению к царю, лишив его содержания от казны. Но город Тобольск не ощущал большевистский режим в течение продолжительного времени. Ближайшими к нему крупными пунктами, где укрепилась власть Советов, были Омск и Екатеринбург. Омск был столицей Западной Сибири, а Екатеринбург — столицей Урала.

Но Тобольск, будучи городом удаленным, продолжал жить своей жизнью и в течение четырех с половиной месяцев не испытывал давления со стороны Омска, которому он подчинялся в административном отношении. Однако за три с половиной недели до приезда Яковлева в нем, как по мановению волшебной палочки, вдруг закипела бурная жизнь. 24 марта в Тобольск прибыл из Омска комиссар Дуцман, и он назвал себя комиссаром города. Одновременно с этим он стал и комиссаром над царской семьей.