Расследование

Меня удивило это: неужели за три года условия жизни студентов так серьёзно изменились? Совершенно незаметна была такая тенденция в последние мои университетские годы, и я не имел представления, чем можно объяснить такое положение. Я почти добрался до конца коридора и лестницы, ведущей наверх; справа – там же, где спортивный зал – находилась столовая, сейчас почти пустая. Я не прочь был перекусить ещё раз, накануне встречи с кем-нибудь, как я надеялся, из руководства: сказывалась беготня по городу и недавняя игра в футбол. Но когда я подошёл к прилавку – заваленному всем, чем только можно – то сразу же опешил: сзади за обширной спиной продавщицы стояли десятки видов напитков, начиная с бормотухи и кончая лучшими видами коньяка, но цены не слишком соответствовали уровню обычной столовой: это был скорее уровень ночных баров и дискотек, неестественно раздутый и завышенный. Я не решился отдать немногое, лежавшее в кармане, за пару бутербродов со сморщенным сыром или колбасой, и тихо вышел снова в коридор и начал подниматься по лестнице.

Второй этаж оказался ухожен лучше первого, хотя и первый производил приятное впечатление: посередине здесь лежала ковровая дорожка, а из-за спин и голов торчали верхушки нескольких пальм. Здесь было такое же столпотворение, как внизу, но публика выглядела несколько иначе: почти сразу я увидел двоих мужчин среднего возраста, и дальше по коридору гуляло ещё несколько. Я сразу подошёл, чтобы выяснить расположение руководства; мне вежливо показали. Это оказалось рядом, как раз в середине коридора: ближе находился кабинет ректора, а следующей была дверь учебной части: небольшая толпа обложила её со всех сторон, и всё время кто-то входил внутрь и потом выскакивал оттуда, вкручиваясь в многолюдное шумное сборище.

Я не решился лезть в толпу: гораздо полезнее стало бы знакомство с высшим руководством института; дверь ректората была закрыта, и я вежливо постучал, но ответа так и не услышал. Тогда я быстро открыл её и зашёл внутрь, прислонившись сразу к ней спиной и оглядываясь.

Здесь находилась пока прихожая, в которой за большим столом сидела и прихорашивалась секретарша: она корчила мордочку, рассматривая своё отражение в зеркальце, и отреагировала на меня с заметным опозданием, когда я сделал шаг вперёд.

«Вы куда? Вам что, было назначено?» – Она бросила платок на стол и сразу стала старше лет на десять: теперь ей можно было дать под тридцать. – «Нет. Я, извините, журналист из одной серьёзной газеты, и пришёл по делу.» – «Для дел у нас есть приёмные часы: записывайтесь, и тогда приходите.» – «Нет, девушка, извините, но вы не понимаете: у меня разговор на тему, можно сказать, личную, но имеющую самое близкое отношение к вашему институту.» – «На личные темы у нас отводится по десять минут.» – «Значит, я могу сейчас пройти?» – Она окрысилась. – «Десять минут в приёмные часы. Если вам некуда девать своё время, то здесь люди работают по-другому.» – «А мне казалось, что здесь люди должны думать об искусстве, а время здесь совсем ни при чём.» – «Если это всё, то запишитесь и не мешайте работать.» – Она упаковала парфюмерию в сумочку и придвинула пишущую машинку, стараясь изобразить видимость работы: в каретку она всунула чистый лист и что-то начала шлёпать, сильно стукая по клавишам. Но не так-то просто было отвязаться от меня, и не напрасно я считался лучшим из молодых сотрудников газеты. – «А я, знаете ли, всё равно не уйду. У вас своя работа, а у меня своя, и так просто от меня ещё никто не отделывался… Хотя извините, – я улыбнулся, – зачем я говорю вам грубости, если дело можно решить проще. Давайте, я вам объясню, что мне надо, и не исключено, вы сами сможете мне помочь.» – Она перестала притворяться и уже доброжелательнее посмотрела на меня: на самом деле ей было около двадцати пяти, и такой уж особой злости и ненависти к посторонним не было и в помине: она оказалась достаточно красивой и приятной зеленоглазой брюнеткой, отличаясь от тех – кого я здесь видел – только маленьким ростом.

«Ну спросите.» – «Дело в том, что я собираю материалы про Р. – вашего бывшего выпускника. Поэтому я хотел бы встретиться с вашими старейшими преподавателями, которые работали здесь, – я быстро прикинул, – тридцать лет назад.» – Она задумалась, и сразу почему-то рассмеялась. – «Где же я вам их достану? У нас были всякие реорганизации, так вот, после них почти никого не осталось. Я помню: есть несколько человек за пятьдесят, но из тех, кто работал давно – и настолько давно – вы вряд ли кого-то здесь найдёте.» – Я задумался. – «У нас теперь молодые преподаватели. А ректору знаете сколько? Всё равно не поверите.» – «Сорок пять?» – «Меньше.» – «Сорок два?» – «Тридцать семь. А заместитель по учёбе ещё моложе.» – Неожиданно открылась дверь в коридор, и секретарша быстро застучала на машинке. Кто-то вставил голову в образовавшийся проём и немного покрутил ею, но, видимо, это оказался один из студентов: голова убралась, и щель исчезла, и снова мы остались вдвоём.