Расследование

Я решил больше пока не лезть и не нарываться: совершенно незачем было обострять отношения с человеком, обладавшим, судя по всему, немалым влиянием. Поэтому я сделал то, что он попросил; почти полчаса прогуливался я около машины, даже немного обидевшись на заместителя: он мог бы дать мне ключи, чтобы я спокойно посидел или даже подремал внутри машины, раз уж мне не разрешается присутствовать на встрече. Видимо, свидание было достаточно конфиденциальным и серьёзным, если меня так явно отослали подальше; когда они показались наконец на тропе, я удивился: теперь заместитель двигался налегке, а попутчик сгибался под тяжестью объёмистого непрозрачного мешка. Шли они молча, и так же молча и сосредоточенно прошли мимо меня и открыли багажник: мою помощь они отвергли и сразу с предосторожностями запихнули нелёгкий груз: только потом мы наконец устроились внутри.

«Ну как, всё удачно?» – Я решил немного прощупать заместителя. – «Сойдёт. Так как: не хотите – до ближайшего метро?» – «Благодарю, не стоит. Вот если бы вы свели меня с кем-нибудь из знающих людей – в том, что меня интересует – я был бы крайне благодарен.» – «Из знающих, говорите?» – Он задумался и даже осторожно почесал себя в затылке. – «Санёк, а если его вечером пригласить, твои возражать не станут?» – Попутчик пожал плечами: весь день я чувствовал его равнодушие к моей персоне, но теперь стало видно равнодушие и к мнению друзей или сослуживцев, как я понял, устраивающих сегодня какое-то застолье; видимо, на встрече ожидались люди, имевшие непосредственное отношение к институту. – «Ладно. Хорошо. Уговорили. Но при одном условии: вы не будете совать нос туда, куда вас не просят.» – «Я согласен.» – Желания немедленно заняться разоблачениями у меня не возникло: пока можно было организовать параллельный основной задаче сбор полезной информации, а её отражением и обобщением я мог бы заняться через несколько месяцев, если к тому времени – конечно – никто не опередит меня.

Обратно мы доехали быстро: заместитель выглядел снова бодрым и свежим, как при первой встрече в приёмной ректора; он попробовал даже шутить, но снова сделал это неудачно: я ушёл в свои мысли, а попутчик сзади так и не проявил ни разу положительных или отрицательных эмоций. Видимо, он всё-таки не был непосредственно связан с институтом: даже я и тем более заместитель выбрасывали намного больше энергии по всему эмоциональному спектру; похоже, заместителя можно было считать выпускником института или неудачливым в прошлом абитуриентом. Это объясняло его нынешнюю работу: человек с таким запасом воли и энергии мог легко найти хорошую работу, и то, что он работал в не самой богатой и выгодной сфере, было его плюсом и положительной стороной. Приличное внешнее и внутреннее состояние здания института наверняка было его заслугой, хотя, конечно, я понимал, что никто на его месте не стал бы работать за одну зарплату. Здесь был явно тот случай, когда человеку дозволялся выход за рамки правил, и требовалось только определиться с рамками: если бы они оказались достаточно скромными и сдержанными, то никакой главный редактор не смог бы заинтересоваться подобным материалом, и только что-то чрезвычайное имело смысл использовать в качестве основы и сырья для небольшого, но шумного скандальчика.

Мы подъехали к институту в два часа дня: согласно договорённости меня ждали в пять у кабинета ректора. – «А пока подышите свежим воздухом.» – Я возразил: было бы очень полезно побродить по институту и пропитаться атмосферой актёрской жизни: это могло дать понимание того, что чувствовал Р. в те годы. – «Да бросьте вы: ничего он такого особого не чувствовал. И кроме того, здесь недавно прошёл большой ремонт. И потом: не забудьте об условии.» – Он заставил вспомнить меня обещание, которое я, разумеется, не собирался выполнять, но пока приходилось во всём соглашаться и говорить любезные успокаивающие фразы.

Я подождал, пока они вытащили мешок и уже вдвоём понесли его наверх. Несколько минут я подождал у входа, делая вид, что с кем-то должен здесь встретиться: я смотрел на часы, изучал улицу и притопывал от нетерпения ногой; потом я всё-таки решился и осторожно – вглядываясь в темноту коридора – прошёл в вестибюль.