Расследованием установлено…

Чекисты из подразделения, которое занимается борьбой с контрабандой, — люди умудренные опытом. Он и подсказал им, что может существовать и другой путь, по которому удается братьям-филателистам обменивать и продавать затем марки, полученные друг от друга.

Среди знакомых Лурье обратил на себя внимание некто Ячник, штурман Северо-западного пароходства, регулярно уходивший в «загранку». Кроме того, этот «без пяти минут капитан», бывший на отличном счету в пароходстве, вел такой образ жизни, который требовал денег куда больше тех, что он получал на службе. Такой нужный человек мог быть партнером Лурье в контрабандных операциях.

Представился и случай проверить версию. Ячника, действительно грубо нарушившего правила дорожного движения, сняли с теплохода на феодосийском рейде, когда он меньше всего опасался встречи со следственными органами и никак не ожидал таможенного досмотра. Контрабандные ценности оказались при нём.

Уже на первом допросе в Феодосийском порту Ячник дал показания следователю, прибывшему из Ленинграда. Да, по просьбе своего ленинградского знакомого Александра Лурье он неоднократно вывозил из страны марки и затем отправлял их бандеролями по указанному адресу в США. За каждую «отправку» получал от Лурье 400 рублей. Рассказал Ячник и о других контрабандных операциях с марками, в которых он участвовал. Теперь у следствия было достаточно доказательств для серьезного разговора с филателистом Лурье, который по-прежнему приносил на почтамт письма, адресованные своему брату в США.

Как повел себя Александр Лурье, оказавшись в кабинете следователя? Человек неглупый, он быстро понял, что отрицать очевидное бесполезно. Контрабандная филателистическая фирма братьев Лурье начала работать с 1981 года, когда старший из братьев Яков перебрался на местожительство в США. Технология «производства» была проста: братья обменивались марками. Те, что ценились дороже в США, отправлял младший брат из Ленинграда. А те, что стоили дороже у нас, он получал из США.

Дела шли успешно. Несколько тысяч рублей в месяц, которые «зарабатывал» на «обмене» Александр Лурье, были лишь оборотным капиталом. Он тратился на покупку редких марок, на оплату услуг сообщников и на довольно беспечную жизнь. Основная прибыль оседала у старшего брата в Америке, куда, закончив контрабандные операции, собирался и младший, Александр.

В США переправлялся дорогой, уникальный филателистический материал. Так, например, в один из рейсов штурман Ячник переправил за рубеж два листа редких марок Тувы. В листе сто марок. В США одна такая марка стоит 350 долларов. Обменная операция принесла сразу 70 тысяч долларов. Немалые ценности оставались еще и в Ленинграде. Вот почему так усердно вел переписку с братом Александр Лурье, искал и находил другие каналы для контрабанды. Все последние пять лет он жил только этим. Правда, еще служил инженером в Ленинградском специальном монтажном наладочном управлении «Союзавтоматстрой», но от своих инженерных обязанностей он успешно откупался — получал подложные справки и бюллетени.

Желая, как утверждал Лурье, помочь следствию и давая чистосердечные показания, он был весьма словоохотлив. Можно было поверить ему я в том, что он обладает уникальной памятью и что филателиста, равного ему, нет в Ленинграде. Он помнил, казалось, каждую марку из своей огромной коллекции, помнил, как она ему досталась, и знал, чем она интересна. Но были вопросы, на которые Лурье не мог или не хотел ответить. Уникальная память изменяла ему, когда речь заходила о многочисленных конвертах, открытках и других почтовых отправлениях, немалое число которых было в его собрании. Эти филателистические материалы особенно ценятся коллекционерами. Представьте себе конверты или открытки с редкой маркой, со штемпелем гашения в далеком или экзотическом месте. Так вот, Лурье очень плохо вспоминал, каким образом они попали к нему: «купил с рук», «обменял в клубе», «не помню, у кого». Забывчивость Лурье и настойчивое любопытство следователя имели свои причины. Дело в том, что следователь, а затем и эксперты обратили внимание на некоторые особенности конвертов и открыток в коллекции Лурье.

Прежде всего, поражал их сохранный, ухоженный вид — несмотря на весьма почтенный возраст, они явно бережно хранились и не так уж много сменили хозяев. На многих конвертах, открытках были номера и другие рукописные пометки. Все это отличало их от прочего филателистического материала, изъятого у Лурье.

Следователь вроде довольствовался уклончивыми ответами обвиняемого. Но однажды, когда Лурье был предъявлен очередной конверт и тот опять не мог вспомнить, откуда он у него, следователь сказал: