Расследования Берковича - 3

— Вы не могли не увидеть в таком случае, что жены в салоне нет, — поднял брови Тенцер.

— Естественно, увидел, ну и что? Нира могла выйти в туалет или на кухню, я что, должен за ней следить? Я лег и опять уснул. Сегодня я работаю в вечернюю смену, могу поспать подольше? А тут вы начали трезвонить, как будто пожар.

— По-вашему получается, — с иронией сказал Тенцер, — что ваша жена вдруг впала в такую депрессию, что открыла окно и выбросилась вниз. А вы не поняли, что случилось, закрыли окно и спали до нашего прихода. Вы хотите, чтобы я в это поверил?

— Ничего я не хочу! — закричал мужчина. — Оставьте меня в покое! Вы думаете, я ее выкинул? Я что, идиот?

Беркович сделал шаг вперед и взглядом спросил у Тенцера разрешения задать вопрос. Тот кивнул и демонстративно заложил руки за голову.

— Я хотел бы знать, — заговорил Беркович, — причину вашей размолвки с женой.

— Это наше личное дело!

— Конечно, — согласился сержант, — но когда на вас падает подозрение в убийстве, личные отношения имеют прямо связаны с расследованием.

— Подозрение в убийстве! Вы рехнулись, сержант? Я спал, понимаете? Вышел в салон, а окно открыто, я его закрыл, и все!

Кишон даже изобразил руками, как он закрыл окно, и Беркович с недоумением, причину которого он и сам не понял, проследил за его жестом. Следующий вопрос он задал, не задумываясь:

— Но если все-таки предположить, что у вас была причина…

— Была! Ну и что? У половины мужчин есть причина, чтобы убить жену! Но никто не убивает, потому что это смешно! Это глупо! Я что, по-вашему, идиот?

— Это вы уже спрашивали, — механически заметил Беркович. — А все-таки, что за причина, если не секрет?

Кишон надолго задумался.

— Секрет… — пробормотал он наконец. — Какой секрет? У нее есть любовник. Я точно знаю, что есть, но не знаю кто. Неделю назад я ей так и сказал, а она… В общем, мы перестали разговаривать.

— Скажите, — сказал Беркович, поняв неожиданно, какая мысль не давала ему покоя, — кто живет в квартире этажом ниже?

— Этажом ниже? Эфраим живет, а что?

— Что он собой представляет? Молод? Одинок?

— Не то, чтобы молод… Как я. Одинок, да… С женой развелся год назад…

— Продолжайте, — кивнул Беркович Тенцеру, — я сейчас вернусь.

Прежде, чем позвонить в дверь Эфраима, Беркович обошел дом и снизу посмотрел на окна. Солнце поднялось уже довольно высоко, и стекла больше не отсвечивали.

В квартире Эфраима на звонок долго не отвечали, а потом раздался заспанный мужской голос:

— Кого еще черт принес?

— Полиция! — крикнул Беркович.

Несколько минут спустя, поднявшись к Кишону вместе с Эфраимом, изображавшим недоумение, Беркович сказал:

— Вот, господин Кишон, познакомьтесь, это и есть любовник вашей жены.

Эфраим от неожиданности едва не упал, схватился рукой за дверную притолоку и в следующую секунду, поняв все, бросился бежать по лестнице. Тенцер и Кишон вскочили со своих мест, но Беркович спокойно сказал:

— Не уйдет, я предупредил ребят внизу…

Через час в кабинете Хутиэли сержант рассказывал, отхлебывая кофе:

— Меня смутил жест Кишона… Он показал, как закрыл окно — сдвинул створки. Я вспомнил слова свидетеля Зусмана: «Женщина исчезла из поля зрения, мужчина опустил раму и скрылся». А окно в салоне Кишонов закрывалось совершенно иначе. Может, Зусман ошибся? Но он говорил вполне определенно. Тогда я спустился вниз и осмотрел фасад дома. Рама окна в салоне этого Эфраима — этажом ниже Кишона — действительно поднималась, а не сдвигалась… В общем, дело было так. Нира и Эфраим были любовниками, она ходила к нему, когда мужа не было дома, а бывало, что и по ночам, поскольку спала в салоне. Сегодня она опять отправилась к Эфраиму, между ними произошла сцена — как я понимаю, Нира собралась развестись с мужем, а Эфраиму это совсем не было нужно. В состоянии аффекта он и выбросил любовницу из окна. Это видел Зусман, но он смотрел в бинокль, да еще и полутемно было… Если бы я спросил напрямик, свидетель вряд ли мог бы сказать, с какого этажа упала женщина. Казалось естественным, что выпала она из окна своей, а не соседской квартиры. Вот мы и подумали сначала, что убийца — муж…

— Звонила Наташа, — сказал Хутиэли, когда Беркович закончил рассказ. — Она очень недовольна тем, что убийства обычно совершаются под утро. Я сказал, что изменить эту традицию не в наших силах, но она, по-моему, не поверила.

— А действительно, — сказал, зевая, Беркович, — почему убивают под утро? Очень неудобно работать…

Смерть коллекционера

— Наконец-то, — сказал инспектор Хутиэли, выключив радио. — Ты слышал, Борис? Сегодня понижение температуры! В Тель-Авиве будет не тридцать четыре, а всего тридцать три градуса. Как в Сибири, верно?

— Ниже нуля? — поинтересовался Беркович. — Я позвоню Наташе, чтобы она привезла мне шубу.

— У тебя есть шуба? — с подозрением спросил Хутиэли. — Что ты с ней в Израиле делаешь? Кладешь на пол вместо ковра? Впрочем, если говорить о странностях, то у американцев их куда больше, чем у русских.

— Вы имеете в виду настоящих американцев из Соединенных Штатов или американских евреев, живущих в Израиле? — поинтересовался Беркович.