Rassolniki

– Да какая разница, главное к себе внимание привлечь. Как-то зацепить, чтобы не просто походили и разошлись, а чтобы быдло на районе запомнило, – пояснил Александр.

Отец Иоанн, как проводник, с пятью кружками в обеих руках подошёл к столу.

– Разбирайте! Кому надо печенье, идите в сени, там вроде было, – он сел во главе стола, по очереди оглядел всех широким отцовским взором и тяжело вздохнул. Обычно после такого ритуала следовала тирада минут на десять. Но в этот раз Лозовой молчал.

– Ты что-то, батюшка, хотел сказать? – не выдержали нервы у Мильчина.

– Это ты сегодня чего-то много говоришь! А я думаю, – опять наехал на бедного Костю Иоанн, – и вот, что я думаю. Шествие надо проводить, конечно. Но никого не провоцировать самим. Я уверен, и помяните потом моё слово, нас самих спровоцируют. И вот тут либо удержим мы наших ребят, либо… Кстати, сколько мы реально можем вывести?

– Я думаю, чуть больше тысячи реально. Это только наши. Плюс сочувствующие – ещё тысяча, – прикинул Ведов.

– Откуда столько? – удивился Иоанн.

– Это мы неделю назад на расширенной основе считали, когда ты опять молитвы отчитывал. На трафарете у нас уже тысяча красуется, сам сегодня любовался!

– Я тоже мимо специально проехал, порадовался! Ты, батюшка, почаще с нами туей, больше знать будешь, – сказав это, Константин понял, что сейчас в лице батюшки на него обрушится весь гнев Самого. Но Иоанн вдруг начал оправдываться.

– Пост, сами понимаете, не могу вырваться. Но вы красавцы, конечно. С такой армией можно Швецова вытряхнуть из его кремля.

– Да, и к Андрюхе присоединиться. Ему как раз скучно, наверное! Скажешь тоже! – Мильчин от безнаказанности вошёл в раж.

– Все пустое. Это пустой разговор, – Рублёва уже начало тяготить это заседание. Захотелось домой к Ольге, обнять, забыться, – давайте думать, а не болтать.

Дружно отпили чай с чабрецом. Помолчали. Где-то в большом пустом доме радовалась простору муха. За окном проехал грузовик. Чавкнул Костя.

– Может быть, проведём шествие за джентльменские выборы? – предложил Ведов, – призовём Швецова выпустить политического узника Рябова и впредь бороться за голоса по-честному. Мне кажется, думающие люди оценят наше благородство.

Рублёв вздохнул с облегчением. Слава Богу, от потасовки отказались.

– Но нас все равно спровоцируют. Что-то все равно будет, – не унимался отец Иоанн.

«Вы-то куда, батюшка!? Успокойтесь уже!» – взмолился про себя Рублёв, и, похоже, молитвы были услышаны.

– Хотя мне вот Сашина идея нравится, что покреативить надо, чтобы завтра все говорили. Это хорошо. Какие будут идеи?

– Предлагаю устроить мозговой штурм! – без задора, так как сил на самом деле на штурм уже не оставалось, промямлил Рублёв.

Если бы во время штурма в окно к отцу Иоанну заглянул случайный прохожий, то он бы стал свидетелем невероятной картины. Все, кто находился в доме, по очереди, а то и все вместе краснели, тужились, кричали, смеялись, хлопали, подскакивали, ходили по комнате, снова садились, снова подскакивали, прыгали и даже пели песни. При этом на столе, кроме чая, ничего не было. С ума сошли, наверное! – подумал бы прохожий.

– Все пустое, все пустое! – орал Иоанн и крестился.

– А если сжечь?

– Тогда не по-джентльменски!

– А может быть, в конце шествия «адидас» сожжём? – накидывал идеи Тихонов.

– Магазин?

– Нет, просто штаны или кроссовки! Как символ гопоты.

– Хорошо, но не в этот раз.

– А может быть, поединок устроим? – предложил Рублёв, – джентльменский. Или как на Руси перед боем – два всадника с обеих сторон сходились, помните? Вот и здесь что-нибудь такое замутить!

В глазах Иоанна и Ведова мелькнула надежда, что скоро их вечерняя сходка может закончиться.

– Прямо на лошадях, что ли? – не понял Мильчин и потрепал свои усики.

– А что, можно и на лошадях. С копьями! Все как в старину. Только тот, который Швецов будет, например, в красном, а тот, который я, в белом.

– Неплохо!

– Хуйня.

– Только не в красном и белом.

– Ну, это просто как вариант.

– Надо вот как, – отца Иоанна осенила идея, – надо, чтобы тот, который ты, ехал в стильных джинсах и в рубашке на красивом молодом коне, а который Швецов – на старой кобыле. Нарядим его в красный галстук – он его любит, в пиджак клетчатый драповый, как у советских функционеров, в брюки с подтяжками. И мешками обвешать с деньгами, причём прозрачными мешками. И все это на главной площади города под окнами мэрии замутить. С трубами, с хоругвями, все, как мы любим!

– Точно! А на кобылу Швецова мигалку ещё надо повесить и номер блатной, как у Швецова, два ноля с единичкой, – Мильчина тоже попёрло от идеи батюшки.

– И вот они скачут друг другу навстречу, и ты этого Швецова из седла выбиваешь красиво! Да! А если ещё деньги из мешков посыплются, да актёр классно упадёт – вообще будет супер! Швецов сам из окна от злости выпадет, глядя на это, – резюмировал Ведов, – что скажешь, Сань?

– Взрыв мозга, – Рублёву на самом деле было уже плевать, что делать, он валился с ног от усталости.