Rassolniki

Немного посмотрев по сторонам, как человек, проснувшийся непонятно во сколько и где, Александр Васильевич снова расслабился и мыслями ушёл куда-то в прошлое. Далёкое прошлое. Когда он, будучи журналистом, ввязался в один из самых больших экспериментов своей жизни – попытался стать мэром своего родного провинциального городка. И не потому, что захотел поиграть в политика (хотя и это тоже, но не главное), а потому, что попытался как-то спасти этот город от странной жестокой власти. Боролся он в строю удивительной организации. Она называлась как-то даже странно – RASSOLNIKI. И он тогда был близок к победе, но, к счастью для всех, выиграть не смог. Или не дали. Но неважно уже. Он и сам не хотел этой победы, так не хотел, что заболел ужасно и потом ещё год лечился у психиатров и в санаториях. Впрочем, это тоже уже неважно, хотя сейчас воспоминания о лечении как раз заполонили сознание. Мысли замминистра Александра Рублёва, как машины в пробке, попали в поток, и не было возможности изменить их ход.

В салоне раздался звонок. Звонили из приёмной министра, сообщили, что совещание перенесли. Теперь оно состоится на полчаса раньше.

– Не успеем, Александр Васильевич, – обречённо сказал водитель.

– Не ной, рассосётся, может быть, – успокоил его Рублёв. Ему снова было сейчас не до совещания. В его голове носились совсем другие мысли и образы.

Александр снова закрыл глаза и увидел себя с дорожной сумкой, идущим к городскому вокзалу. Это было ровно пять лет назад; тогда также, как сейчас, на улице набиралась цветов и запахов весна. Только тогда был поздний вечер, и город был почти пуст. К тому же не горел ни один фонарь. Местами дорогу пришлось освещать себе с помощью телефона. Александр намерено тогда не взял такси, хотелось пройтись по городу, который так круто изменил его жизнь за последние месяцы. Это уже не был город его детства, и не тот город, по которому вёз его Ведов, встретив на вокзале. Город стал для него другим. Он шёл мимо мощных сталинок, напоминающих архитектуру Парижа, мимо арок, ларьков, остановок. Шел по ухабам и лужам, наступая на свет своего же фонарика, шёл уже совершенно другим. И совершенно одиноким. Его старый друг пропал, предварительно уничтожив свой жёлтый «запорожец». С ним же пропала и Катя, Саша так и не узнал, что их связывало. Ольга – его быстро вспыхнувшая, но также быстро потухшая страсть – осталась с родителями, которые после исчезновения Анны заболели и практически перестали выходить на улицу. А больше у него, если разобраться, никого и не было. Девушка, которую он оставил в Москве – глупо и вспоминать. Разве что начальник на уже бывшей работе, главред, он, несмотря на то, что сначала обиделся на желание Рублёва поменять профессию, перезвонил потом и поклялся, что будет ждать крика о помощи. Хотя, конечно, в городе оставались почти все из основы RASSOLNIK’ов, они всю неделю тогда обхаживали Рублёва и просили не уезжать, предлагали продолжить дело в том же духе, хоть и без всяких политических замашек – просто устраивать облавы на топоту. Но Рублев не остался.

Александр в тот вечер специально дошёл до того дома, на стене которого когда-то красовалась трафаретная надпись RASSOLNIKI с цифрой, говорившей о количестве соратников, но трафарета уже не было. Он был так гладко замазан известкой в цвет фасада, что будто его и не существовало. Все миф. Городская легенда.

Что Рублёв тогда застал неизменным, так это городской вокзал на фоне бело-жёлтого дыма. Стоящий в одной огромной луже, осыпанный голубями. Больше в этот город он не приезжал.

– Александр Васильевич, мы не успеваем! – уже в который раз повторил водитель, наконец-то Рублёв его услышал.

Поглядев на часы и в окно автомобиля, Рублёв схватил портфель и дёрнул на себя ручку двери.

– Значит, в метро! – решительно сказал он на выходе.

Володя только вздохнул и, не опуская руки с клаксона, принялся перестраиваться в сторону обочины. Дело в том, что он был ещё и телохранителем – оставлять Рублёва не имел права.

Бросив машину на газоне, они рванули в сторону метро. Александр ещё помнил карту московского метрополитена – до Министерства культуры надо было ехать по синей ветке до Боровицкой, там пересесть на серую и доехать до Чеховской.

В метро, прижатый со всех сторон подмышками, плечами, головами, ногами, спинами, грудями, водитель Володя не раз с досадой смотрел то на Рублёва, то на себя – надо было выезжать ещё на час раньше. И только Рублёв чувствовал себя в метро, как дома, он просто не замечал ничего вокруг, он, уже привыкший к тому, что ничего просто так не бывает, продолжал думать и искать объяснения сегодняшнему сну: «Но ведь зачем-то он мне приснился, напомнил обо всем, что случилось когда-то. Но зачем? Зачем?»

Вагоны, увиливая друг от друга, качаясь, грохотали по туннелю, толпы людей с шумом влетали в открывающиеся двери и с облегчением выскакивали наружу, эскалаторы спускали в метро новую партию пассажиров.