Rassolniki

Все пристально смотрели на Александра, и ему в этот момент так хотелось, чтобы они по выражению его лица, по его интонациям поняли, что он дошёл до точки, что его больше нет.

– А что, Саня прав, – вдруг забасил Иоанн, (спасибо, никогда в тебе не сомневался!) – надо выйти и сказать, что я не считаю вас достойным со мной разговаривать! Что мои избиратели – честные и достойные люди – меня просто не поймут. Потому что мэр, который парится с бандитами и проститутками, прости Господи, это подонок, прости Господи.

– Я вообще не пойду в эфир! – снова огорошил Рублёв, он сказал это тихо, как на последнем издыхании, – и я вас прошу, давайте не будем об этом.

Свет в зале моргнул, или это в глазах RASSOLNIK’ов на какое то время потемнело, кажется, они прочитали мысли Рублёва и, наконец, поняли, что они его потеряли, хотя и не захотели с этим мириться.

– Да, Александр, ты нам, конечно, свинью подкладываешь. Ты чего? – осуждающе, с претензией спросил Иоанн.

– А в чем свинья!? – вступил, наконец, в разговор Рябов, – правильно, я считаю, не хер к этому пидорасу даже ходить на его сраный канал. Что унижаться?! Так будет красивее – компромат покажут и все! И в понедельник Саша – мэр!

– Все у тебя просто! Что, мозги отбили в тюряге? – Тихонов ещё не знал, чем занимался в СИЗО Рябов.

Снова моргнул свет. По людям и гантелям пробежали белые прозрачные пятна.

– Я вас прошу, не будем об этом больше, – взмолился Рублёв.

– Окей, проехали! – Ведов, как менеджер среднего звена на утренней оперативке, легко вычеркнул больную тему с повестки дня, – предлагаю поговорить о других вещах, а здесь все ясно, я думаю, уже ничего не поможет Швецову.

– Дай-то Бог, дай-то Бог, – перекрестился священник.

– Давайте поговорим о наблюдателях. Как, кто и что будет контролировать. А то эти ушлёпки наверняка уже подготовили тонну бюллетеней для вбросов, – и Ведов кивнул головой Тихонову, ответственному за наблюдателей.

– Ну что, все зарегистрированы, все прошли обучение, все отлично. В воскресенье утром полвосьмого все уже будут на местах.

– Дай-то Бог, – снова перекрестился Лозовой.

– А ты-то поедешь по участкам? – спросил Рябов у отца Иоанна.

– Ты что? Пасха же! Куда я поеду!?

– О, блин. Точно. Я в своей конуре совсем забыл, Пасха же! – и Рябов ударил своей крепкой рукой по своему широкому лбу, – блин, надо будет хоть на час на службу успеть…

– Успеем, нас никто не дёргает, только, если совсем что экстренное, – поторопился освободить всех Тихонов, – ребята хорошие подобрались, разрулят не хуже вашего, если что.

– Ну дай-то Бог, дай-то Бог.

– Так что вы не волнуйтесь, у нас все под контролем, пока вы там у себя прохлаждались, мы тут все устроили! – хвастался Тихонов.

«Вам бы так прохлаждаться, – подумал Рублёв, – хотя мозги действительно проветрились!». Александр мог бы это и вслух сказать, но он решил вообще сегодня ничего больше не говорить.

А разговор шёл довольно активный. Собравшаяся в подвальной качалке основа подсчитала, сколько денег в общаке на данный момент, обсудила, что делать в день тишины. Решили собрать всех RASSOLNIK’ов на базе отдыха на шашлыки, потом обсудили, как и кто из СМИ поддерживал их после шествия, что говорили о шествии в администрации и в полиции, поговорили просто о жизни, о погоде. И так бы ещё часа три смаковали свои удачно идущие дела, но вскоре должны были стартовать последние дебаты, а значит надо было везти скандальное видео на канал. Но перед этим Ведов решил ещё раз обратиться к соратникам, эти слова он тяжело и мучительно обдумывал несколько дней.

– Друзья, мне пора ехать, но перед этим я должен вам сказать, – Ведов взял паузу, но не для того, чтобы собраться с мыслями, он вдруг достал из карманов горсть деревянных крестиков, – братья, чтобы не произошло, я хочу вам сказать спасибо, мы выстояли! Неважно, кто победит на выборах, потому что мы уже победители.

– Да кто ещё победит? – перебил Рябов.

– Всякое может быть, и я хочу, чтобы все это понимали, – снова пауза, но теперь Ведов как раз собирался с мыслями, – я хочу, чтобы мы вот на этих крестах поклялись, что несмотря ни на что продолжим свое дело! Не получится здесь – получится в другом месте, когда-нибудь получится.

Казалось, ещё чуть-чуть и Ведов заплачет. А, может быть, его глаза уже наполнились слезами. Он больше ничего не сказал, только встал и раздал всем собравшимся крестики.

– Саня, сильно. Но ты зря волнуешься, все будет в шоколаде! – похлопал Ведова по плечу Ряба, – но я вот при Лозовом клянусь тебе, брат, что RASSOLNIKom сдохну, буду до конца!

– Благослови всех, Иоанн! – обратился Ведов к священнику.

– Ой, в такую пятницу, в такой день, такие слова! – и все увидели, как по щекам отца Иоанна покатились слёзы, отражающие и свет, и синие гантели, и силуэты RASSOLNIK’ов.

– И это, – Ведов снова обратился к единомышленникам, – если что, простите!

– Ты что-то совсем растрогался. Бог простит! – бас батюшки снова вернул в нужное русло собравшихся, – ну, иди, благословлю первого.

Ведов поцеловал руку Иоанну и крест. И смахнув что-то, чего никто не заметил, со щеки, подошёл к Рублеву.