Расстановка

— Не давал ему спать, чуть ли не до рассвета… Расспрашивал. Его бессоница стала моей союзницей. — рассмеялся писатель — О чем мы только не успели переговорить с ним в эту ночь… Я получил цельное впечатление об этом типе. Хоть в роман вставляй…

Молодые деревца вдоль дороги лениво шевелили кронами под дуновеним теплого ветерка.

Николай вздохнул в третий раз, приостановился. Он указал пухлым пальцем на одинокую придорожную скамейку, они уселись.

Агент наружного наблюдения — безликий мужик в жеванном темно-сером костюме — занял позицию на другой стороне улицы. Играя под старого спившегося бродягу, он старательно выискивал в урне пивные бутылки, положив рядом драный мешок… Шпик прекрасно видел беседующих, но не слышал их разговора — оба собеседника предусмотрительно "забыли" взять с собой мобильные телефоны, через которые РСБ вело прослушивание. Агенту пришлось ограничиться визуальным наблюдением: любой контакт Чершевского с посторонними нужно было отныне фиксировать. Таков был приказ Кондратия Шкуродерова.

Загонщики

(II)

Убедившись, что опасный подпольщик Рэд скрывается в городе, глава политического сыска действовал стремительно и точно. Умерив пыл полиции, он добился чтобы операция "Вихрь-антиповстанец" свелась к перекрытию выездов из города. Отменил повальные проверки документов на улицах. Добился, чтобы полицаев переодели в штатское. А после того — бросил всех сотрудников РСБ на тайную слежку за недовольной интеллигенцией, которая могла бы приютить подпольщика. Опальный столичный писатель Николай Чершевский относился к категории поднадзорных. В момент, когда он мирно беседовал с братом на лавочке, вооруженная спецгруппа РСБ тихомолком проникла в квартиру писателя. Однако ни подпольщика Рэда, ни бумаг, способных навести на его след, обнаружено не было. Дом двоюродного брата писателя не тронули: жилища горстки диссидентов еще можно обшарить тайно, а обыск у десятков их родственников переполошил бы весь город. Опаска, заставившая повстанцев поселить Рэда у безвестного врача Алексея, не была напрасной. В тот самый момент, когда Рэд инструктировал будущего раздатчика подпольной прессы — учителя Зайцева, уволенного из школы за материализм — полковник Шкуродеров листал оперативные сводки. Он обдумывал план поимки заговорщика. Результаты прослушивания городских телефонов оказались нулевыми. Следующая сводка обобщала прослушивание квартир. Тоже ничего интересного. Третьей сводкой был список недавних происшествий, имевших политический оттенок. На ней Шкуродеров остановился подробнее.

Сложив сводки в черную папку, он вызвал по селектору лейтенанта Подлейшина. Когда тот явился, вытянувшись в струнку перед шефом, Шкуродеров устремил на него тяжелый гипнотический взгляд, и угрожающе произнес:

— Вот что, Подлейшин. Вы работаете плохо.

Повисла тяжелая пауза. Дождавшись момента, когда подчиненный виновато опустил взгляд, Шкуродеров продолжил:

— Самое неприятное: Вы работаете с каждым годом хуже и хуже.

Подлейшин смущенно переминался с ноги на ногу, наконец спросил вполголоса:

— В чем мое упущение, господин полковник?

Шкуродеров точно рассчитал, зная психологию подчиненного: побудить его к особенно успешной работе может уязвленное профессиональное самолюбие. Начальник раздраженно зарычал, переходя на грубое "ты":

— Что у тебя творится с агентурой? Как работаешь? Какие донесения нам приходят? Сплетни бабушек на дворовой лавке. Доносы завистливых коллег. Анонимки конкурентов. — Шкуродеров огромной лапищей хлопнул по черной папке, намекая что она разбухла от свидетельств профнепригодности лейтенанта — Ты в обмен на зачеты и экзамены вербуешь в университете студентов-двоечников, чьи тупость и неразвитость меня поражают! Сидя в клубе "Социум", слушая там рефераты, они даже не понимают, о чем ведется речь, какие мысли действительно опасны. Уловить прямые призывы к свержению строя эти дуборылы еще способны, но покажи мне того идиота, который прилюдно станет призывать к этому толпу! Если такой и найдется, он точно не имеет отношения к повстанцам. Те с успехом изображают из себя лояльных подданных!

— Но, господин…

— Никаких "но"! — перебил полковник — Мы плетемся по следам этого негодяя… Сероглазого. А мы должны — забегать вперед. Вот он приехал. Город наш тихий и спокойный. Для чего он сюда прибыл? Голову положу — создать здесь подпольную организацию, расставить для нее кадры. В том числе, создать боевые группы, газету, типографию, распространителей. Все как всегда у них. Кто у них будет бегать и стрелять? Старушки с лавочек? Нет. Это будет делать молодежь. И мне среди молодежи нужны любой ценой информаторы, не двоечники, а умные и развитые люди, выходцы из оппозиции, которые пропаганду повстанцев учуют за версту. Сероглазый где-то сидит, в нашем городе, занимается вербовкой кадров — и то же самое должны делать мы. Быстрее его! И наши кадры — наши информаторы — должны стать его кадрами. Если не удастся нам его изловить, если он организацию создаст — мы должны наводнить ее своими людьми. Умными и молодыми.