Расстановка

Да что говорить о Никите…. Тяжелый, гипнотический взгляд Шкуродерова не вынес бы и простой обыватель, напрочь лишеный политической интуиции. Уродливое квадратное лицо докладчика было испещрено глубокими морщинами и складками. Его кряжистая фигура мясника была облечена в шикарный импортный костюм из дорогого серого сукна, сидевший на ораторе чуть мешковато. Голос был басист, а приглушенность тембра возмещалась громкостью речи. Подчеркнуто высоко подняв голову, Шуродеров глядел на публику сверху вниз, изредка рубя воздух ладнью или воздевая к потолку толстый указательный палец, когда требовалось подчеркнуть мысль.

— Итак — заговорил Шкуродеров — Наша лекция посвящена важнейшей проблеме рабсийской государственной безопасности — борьбе с политическим крайнизмом и междугородним ужасизмом. На улицах рабсийских городов гремят взрывы, льется кровь. Кровь не только обычных граждан, что для нашей страны вполне в порядке вещей, но и самых почетных и уважаемых — руководителей корпрораций, высших церковных иерархов, высокопоставленных чиновников. Мало того. Междугородные ужасисты, разъезжая из города в город, покушаются даже на персоны наших коллег, офицеров РСБ, священные для каждого законопослушного гражданина. Неудивительно, что РСБ стоит на острие противоборства с этим новым видом войны, которую оппозиция ведет против правительства. Междугородый ужасизм — это страшная идея, которая создает силу из бессилия. До недавнего времени предложения нашей службы по борьбе с этим злом игнорировались, как якобы ведущие к удушению демократических свобод. Но опыт истории учит. Во времена диктатора Слатина наш аппарат решал эти проблемы в высшей степени успешно. И сейчас мы наконец обладаем правовой базой, чтобы восстановить все позитивные приметы того времени….

'Да, очень похоже на тот период' — раздраженно подумал Доброумов — 'Наше общество настолько заморожено слежкой и выискиванием недовольных, что люди отучились бесстрашно высказывать свое мнение. Культ Медвежутина уже перерос в массовый психоз. Но вот интересно мне, если в Рабсию вторгнутся войска Объединенных Штатов — много ли найдется охотников защищать это серое ничтожество, этого подлого карлика?…'

— …Мы не должны отбрасывать позитивный опыт истории — продолжил меж тем Шкуродеров — Правда, Слатин пришел к власти после революции… Но мы берем из прошлого не ее, а тот аппарат безопасности, который был создан Слатиным. Он вполне эффективен. Впрочем, нам поможет и дореволюционный опыт. В частности, хороша законодательная инициатива о введении военно-полевых судов, недавно вынесенная нашими коллегами на обсуждение в Государственную Дурку. Эта 'скорострельная юстиция' блестяще оправдывала себя во времена имперских цесарей, и надеемся, что она окажется действенной и сейчас, являясь высшей формой государственной справедливости.

"Что за фашистская демагогия" — пронеслось в голове Доброумова, и к горлу его подкатил спазм тошноты. — 'Какая уж тут эффективность. Эшелон едет вдоль магистрали, и на каждой станции расстреливает каждого десятого лишь за то, что на станции были стачки и митинги. А их организаторы давным давно сбежали, так что расстреливают вообще невиновных, первых попавшихся. Такая 'юстиция' только озлобит всех против правительства, и обеспечит постоянный приток в ряды 'Союза Повстанцев'. Но попробуй скажи об этом. Эта клика возомнила, что ей все позволено — и действует уже себе во вред. Закручивает гайки даже там, где это не нужно, принимает идиотские решения даже с точки зрения собственной охраны. Но держать это знание надо при себе. Что за гениальную мысль он там еще выскажет?'

— Да! — взмахнул пальцем Шкуродеров — С политическим крайнизмом идет настоящая война, а обычная юстиция на войне бесполезна. Полицейские средства здесь — детская забава. Достаточным основанием для ареста должна быть любая оперативная информация о том, что подозреваемый хоть в чем-то сотрудничает с повстанцами, а тем более является таковым. По сути, он военнопленный. А в работе с таким материалом военные не оглядываются на презумпцию невиновности или международные конвенции.

'Войну-то ведете против собственного народа' — помыслил Доброумов, уткнув глаза в пол.

— Цена такому порядку — продолжил Шкуродеров, окинув зал мертвящим взглядом профессионального убийцы — вполне приемлема и не болезненна для общества. Несколько десятков молодых бунтарей, готовых создать подпольные боевые организации, со студенческой скамьи в тюремные камеры. Оппозиционные проффесора изгоняются с кафедр. Пара десятков прогрессивных публицистов, журналистов, литераторов, поэтов, режиссеров и почих ярких творческих личностей за незначительные правонарушения отправляются в тюрьму, лишаются работы. Несколько поощряется 'доносительство в широких массах'. Число жертв подобных утеснений составит всего-то несколько тысяч человек в год. При дорожных происшествиях гибнет в десятки раз больше…