Расстановка

— …так что придется тебе ехать в Горный Юрт — раздался в наушнике глухой бас Шкуродерова — Сегодня кончай побыстрее со всякой мелочевкой, вроде этого студента Янека, а завтра утром уже отправишься туда.

— Может, как нибудь местными силами справимся? — робко предположил Подлейшин

По тону их беседа напоминала скорее разговор на равных между сообщниками, чем отдачу приказа от высшего к низшему. Все же Доброумов удивился, что Подлейшин смеет возражать своему начальнику. Видимо, сказывалось их давнее знакомство — четыре года назад эти двое вместе прибыли в Урбоград из столицы. Для местных РСБшников они еще не успели стать своими, хоть Шкуродеров и занял ключевую должность в аппарате.

— Справится мы можем, нам все по плечу — с насмешкой возразил Шкуродеров — но тут по роду операции требуются чужаки. В случае провала, на них можно все и свалить. Надо подстраховаться. Хотя я убежден, что никакого провала не будет. Ручной отлично справится с поставленной задачей.

— Да, у Исанбара уникальный опыт в таких делах — почтительно согласился лейтенант Подлейшин — А все-таки жаль, что приходится идти на крайние меры…

— Это лишь социальная профилактика — в голосе Шкуродерова была железная уверенность в своей моральной правоте — Если мы упустили этого Сероглазого — а мы его, судя по всему, уже прошляпили — это значит только одно. Я ведь рассчитываю на худшее. Представим, что ему и здесь удалось создать подпольную организацию. Метод у них, во всех городах, один и тот же — адресные удары, как они считают, по негодяям.

Шкуродеров откашлялся, и продолжил:

— Причем они атакуют не представителей власти, не охраняемых лиц — а какую-то мелочь. Но из тех, на кого жители озлоблены. Честно говоря, таких плутов и самодуров уйма. Ведь не приставишь охранника к каждому патрульному, жрецу или мелкому щелкоперу из "Урбоградских ведомостей"?… Как их удержишь в узде приличия? Для этого всю систему менять надо… А у нас обратная задача — сохранить систему, сохранить конституционный строй и обеспечить стабильность. Чтобы не было еще хуже.

Все это Доброумов уже слышал на лекции по правопорядку, три дня назад. Однако продолжение, на сей раз, было куда интереснее:

— Поэтому, мы должны опорочить в глазах горожан все акции повстанцев.

Шкуродеров рубанул по столу ладонью. Доброумов поморщился и чуть отодвинул наушник

— Превентивно опорочить. — продолжил глава политического сыска — Так, чтобы всякая мысль о насилии в политике, безразлично к кому, вызывала бы у горожан страх и отвращение. Тогда повстанцы лишатся сочувствия масс и притока кадров. От них все отшатнутся. Для этого и надо пригласить сюда Исанбара. Представь себе: взрыв на городском рынке… Десятки жертв… После этого, ни один нормальный урбоградец не пойдет к подпольщикам! Их будут сдавать нам, в РСБ. При первых же попытках агитации. Ведь по телевидению мы определенно обвиним в этом взрыве Союз повстанцев.

— С моральной точки зрения наша операция тоже оправдана — ввернул Подлейшин — Она, в конечном счете, укрепляет конституционный строй, и пресекает антигосударственную деятельность.

— Данную операцию надо провести срочно — уточнил начальник — до того, как повстанцы казнят первого из их черного списка. Массы не должны учуять разницы между тотальной бойней в духе вахасламских боевиков, и адресным возмездием повстанцев.

Доброумов похолодел: он начал понимать. Упоминавшийся в разговоре "Исанбар" был печально знаменитым массовым убийцей. Кто же о нем не слышал? Даусид Рахан аб Иснабар, полевой командир вахасламских боевиков… Эти боевики утверждали, что ведут "священную войну" против "неверных". Их религия называлась не рабославие, а покорнославие. В Рабсию она пришла с юго-востока, из Вахасламского Эмирата. Вслед за проповедниками, в Южные горы потянулись оттуда боевики-фанатики. Вспыхнула война. К ней относились по-разному.

Скажем, атеисты-повстанцы считали её бессмысленной, не видя особой разницы между "рабством" и "покорностью", отрицая оба заблуждения. С их точки зрения, эта война велась за прибыли монополий. У Рабсии и Эмирата были одинаково тиранические правительства, народ и там и здесь был отсечен от управления, да и предрассудки обеих сторон были одинаково нелепы. Что рабославие, что покорнославие — один миф другого стоит. Зато верующим эти тонкости теологии казались очень важными.

Повстанцы отличались от религиозных фанатиков не только по убеждениям, но и по образу действий.

Революционеры адресно наказывали конкретных негодяев.

Религиозные фанатики, напротив, проводили взрывы с массовыми жертвами. Вахасламские боевики считали всех рабсиян — и правителей, и простых граждан — одинаково "неверными". Отсюда неразборчивая жестокость.