Расстановка

— Массы быстро вспыхивают и быстро остывают. Для бунта они сплотятся поневоле, в экстремальной ситуации войны и кризиса. Но политическая борьба для них не поглощающая страсть, а лишь временное состояние. Устойчиво они хотят только одного: жить нормально.

— То есть удовлетворения материальных и культурных потребностей, да?

— Угу. Их общественная активность в период бунта — вынужденная. А значит, кратковременная. После исчезновения условий, которые их сплачивали, массы сразу распылятся на единиц. На индивидуумов. Ничего не попишешь. Воспитание у всех разное, к политике тянется меньшинство.

— Хм… Распылятся… А какой же социальный "движок" будет толкать общество к техническому развитию?

— Я убежден, что таким "движком" станет кадровое ядро Союза Повстанцев. — произнес Рэд — Это лишь мое мнение, а выходцы из анархистов выше оценивают способность масс к самоуправлению.

— Нам именно ваше мнение интересно — поощрил Николай Чершевский

— Я-то уверен, что общинная сплоченность безвозвратно ушла в историю. Лучше нам исходить из разнообразия — оно ведь факт! Да, каждый следует своим интересам, но интересы-то эти разные… Условия воспитания были разные у всех. И вот есть немногочисленная категория лиц, интерес которых состоит в альтруистическом служении обществу. К нам в Союз Повстанцев, как я уже говорил, вступают богатые люди, жертвуя своим прежним положением, идя под пули, под угрозу ареста, всем рискуя, бросая деньги и силы на революцию. Что ими движет?

— Хм… Тоже своеобразный интерес…

— Именно! Интерес! Хоть и не шкурный экономический — но и не "чисто духовный".

— Понимаю… Любая идея это обобщение чьих-то материальных нужд, она имеет корни в материальной жизни, воспитана бытием.

— Это так. Но для некоторых лиц абстрактный всеобщий интерес становится их личным интересом. Перевесив шкурные соображения.

— Таких вы и отбираете целенаправлено в кадровое ядро, как я понял?

— Верно! Мы сознательно отбираем тех, кто готов всем — богатством, здоровьем, жизнью — пожертвовать ради блага других. И знает, что это благо может дать лишь внедрение новейшей техники. Уже сейчас кадровое ядро представляет собой орден фанатиков, отказавшихся от семьи, детей, богатства. Все имущество в этом ордене принадлежит организации.

— Надеюсь, вы не вздумали навязывать этот аскетизм обществу?

— Конечно нет! Мы приняли его лишь для себя. Только единицы из миллионов могут жить так, и находить в этом удовольствие. Но вот им-то и предстоит стать будущими лидерами, при успешной революции.

— Так, психологически понятно. Но как они удержат этот огонь альтруизма? Вы предлагаете положиться на их психологию? На честность и порядочность? Ненадежно и неубедительно.

— Не забывайте: психология пристегнута к организации. Как только данный активист уклоняется от ее программных целей и этических норм — его изгоняют прочь. А его место занимает другой. Именно так абстрактная идея может править реальными людьми. Через механизм организации, записавшей идею в программу и устав. На период скудости и грызни за ресурсы, мы впишем в устав ограничение: член Союза повстанцев не будет иметь права получать зарплату больше средней по стране, независимо от должности.

— Это было у Илича Нелина и его партии. Но продержалось недолго. Через 20 лет произошло перерождение, через сто лет — крах.

— Крах вышел в том числе и потому, что новые поколения чиновников имели семьи, детей. И мечтали растащить гос. собственность чтобы оставить эти богатства в наследство детям. Мы учли этот мощнейший фактор разложения. Мы предотвратили его. В кадровом ядре введен обет безбрачия и бездетности. В этом мы копируем церковников, наших противников — отвергая их цели, заимствуем их структуру. Наше ядро это военно-монашеский орден, с тою разницей, что служит он не вымышленному богу, а материальным интересам человечества.

— Но ведь в руководство такой организации может проникнуть негодяй. — возразил литератор — Таким был Юзеф Слатин, истребивший репрессиями всех соратников Нелина. Путем ряда интриг он убрал от руководства своих противников, а потом началось: привилегии чиновникам, шовинизм, восстановление погон, чинов и вицмундиров, запрет абортов и разводов, замирение с церковью, ну и так далее. Оказывается, он тайно восхищался многими чертами прежней Рабсии, и восстановил их при первой возможности. Хоть и не полностью. А все же успел нанести огромный ущерб революции. Как с этим быть?

— Мы учли опыт прошлого. Управленцев, с учетом развития средств связи, сегодня требуется меньше, а требования к ним могут быть куда строже. В Центральном Совете коллективное руководство, единого вождя там нет. А наша система фильтров исключает проникновение туда негодяя. Что мы сделали? Мы использовали прибор, о котором сто лет назад никто и понятия не имел. Цифровой детектор лжи.

— Я слышал, профессиональных революционеров на нем тестируют. Уже сейчас.